аться дома, и чтобы ничего этого не было. Но он не дома - пора бежать. И, если удастся сделать из себя дурака и улыбаться, то побьют они не сильно. Беги. Они догнали его достаточно быстро. Схватили за рукав, он затрещал, но выдержал. Леонид надел маску - улыбался. Вёл себя, будто это такая шутка, а на душе было паршиво. На глаза наворачивались слёзы, но он сдержался. Пара больных подзатыльников, пинок под зад на прощание. Легко отделался. А Анны и след простыл, убежала домой, под шум им созданный. Удалось. Вот только на следующий день она даже не взглянула на него. И вообще, с тех пор ни разу не заговорила с ним, тогда он и отчаялся. Он всегда считал, что эти события были главной причиной того, что произошло через полгода, когда ему исполнилось семнадцать. Анна, и те отребья, что вымогали с него деньги. Со временем Леонид всё больше замыкался в себе, ненависть копилась внутри, а вместе с тем, разочарование в людях. Животные бывают жестокими, а люди созданы для жестокости. Теперь ему девятнадцать, он лежит на грязном деревянном полу, в неизвестном ему месте. Напольные доски настолько старые, что между ними образовались щели, с палец толщиной. Возле стены стоял массивный стол, который в своё время был очень красив. Рядом стул, тоже деревянный, фигурный и такой же красивый. Но сейчас дерево приобрело серый оттенок, обивка вся пестрила заусенцами на ткани, нитки торчали в разные стороны, набивка сочилась наружу, сквозь крупную прореху. С противоположной стороны дверь, что выделялась на фоне остального серого интерьера. Металлическая ручка развеяла блик солнечного света по комнате, отражая на стену цветовой узор, в форме полумесяца. Сама же дверь была насыщенного древесного цвета, не поддававшаяся, как всё остальное здесь, времени, либо абсолютно новая. Стены были из бруса, между которым торчала набитая пакля. Пыль была везде. На стенах, на полу, на подоконнике. Тут давно никого не было. Леонид встал, странное чувство поселилось в груди, но ему было некогда думать об этом. Слишком необычным было это пробуждение. Он вовсе не помнил, как уснул. Абсолютно не понимал, как он здесь оказался. И где он вообще. Несколько шагов, он распахнул ставни и попытался выглянуть. Окно находилось слишком высоко, нижняя часть была ему на уровне шеи. А Леонид был под два метра ростом. Ничего не видно, никак не выглянуть. Он подпрыгнул. И в этот момент его осенило. Я спокойно подпрыгнул? Что происходит?! Он внутри ликовал, как младенец, которому дали желанную игрушку. Искренней, детской радостью наполнился весь он. Он смаковал эти мысли, продумывал их раз за разом, прошёлся по комнате, пробежался, поднимая всю скопившуюся пыль в воздух, присел. Комната наполнилась хрустом и скрипом дерева, стул застонал, но выдержал. Ты уже здесь, я чувствую тебя всё сильнее. Ты провалился в эту яму. Осталось совсем немного подождать... Леонид огляделся, ему показалось, что кто-то разговаривал, но никого не было. Готов поклясться я что-то слышал. Щелчок, и следом, мгновенно, в противоположной части комнаты громким ударом захлопнулись ставни. Помещение заполнилось тьмой, трудно было что-то разглядеть, кроме двери, которая, казалось, из последних сил удерживает свет, что пытается вновь разогнать лучи по комнате. Свет настолько осязаемый и тёплый, что Леонид готов был поклясться, что слышал его постукивание по двери. Тук-тук-тук. Он проснулся от долгого сна, бесчисленное количество звуков заполнило комнату. Он шагнул к вибрирующей двери, и она нетерпеливо открылась перед ним - он даже не успел прикоснуться. Прохладный вечерний ветерок подхватил его тело и облегчил каждое движение. Душащий тяжёлый запах помещения сменился на свежий запах травы. А тёмной, мрачной комнате на смену пришёл пейзаж огромного городского парка. Темно. Леонид обернулся на домик из которого вышел - избушка, точно такая же как в парке аттракционов, в которой продавали билеты. Перед глазами, воспоминанием из детства, непременно счастливым воспоминанием, предстала незнакомая тётушка, что работала кассиром. Её улыбка и доброжелательность, он до сих пор помнил её лицо. Мокрая лавочка стояла, в нескольких шагах слева, поверхность брусьев для сидения была глянцевой, в то время как брусья спинки были матовыми, потёртыми. Вдалеке, за деревьями расплывались огни. Быть может, это были огни фонарей, и там было продолжение парка, а может то были огни домов - одно было ясно, это не автомобили, потому что они статично зависли в воздухе. Некоторые из них, расплываясь, создавали кольца вокруг себя, такие ровные, идеально круглой формы, кольца других вытягивались. Третьи же, сливались в единую кучку огоньков, что потеряли форму и были похожи на скопление светлячков. А немного левее картина кардинально менялась. На смену живому парку, яркой сочной листве и огонькам жизни, приходила мрачная и не проглядываемая тьма. Деревья, казалось, были голыми, без единого листика на ветвях. Ветви росли скудно и криво, и были они серого, мёртвого цвета. Несомненно - это не парк. Это самый настоящий лес, а посреди леса стоит ветхий домишка из дерева и из такого же дерева лавочка. Он всё бродил по местности, пытаясь понять, где находится. Ходил кругами с неописуемым удовольствием. Дышал полной грудью, перепрыгивал через лужи с невероятной лёгкостью. Он был похож на ребёнка, который едва научился ходить.