– Что значит «не наш»? – после долгой паузы услышала я его голос. – То есть, я знал, что она не от меня. Но был уверен, что она – твой ребёнок. Ты же была беременна. Я это точно знаю! Я же ходил с тобой на УЗИ, я чувствовал, как в тебе шевелится малыш. Не понимаю…
– Ты знал, что она не твоя? Но откуда?
– Какая теперь разница? Но я ещё при выписке из роддома видел в документах её группу крови. Первая. А у меня – четвёртая. Я просто не мог быть её отцом. Никак не мог.
– И ты молчал? Всё это время?
– Я любил тебя. И готов был принять чужого ребёнка, лишь бы не потерять тебя. К тому же вскоре родился Майк. Он-то точно мой.
– Господи, ты знал. И думал, что я была тебе не верна, навязала чужого ребёнка? Хотя… Я ведь именно это и сделала…
– Может, ты всё же объяснишь, откуда она. И если она не наша, то чья? И что случилось с нашим ребёнком?
– Он умер. Наш мальчик умер. Его сердце остановилось за день до родов. И когда я это узнала, то испугалась, что ты меня бросишь. Ты ведь женился только потому, что я забеременела. Я была сама не своя, не соображала, что делаю. И я предложила врачу деньги. Много денег. За живого ребёнка.
– Только не говори, что врач выкрал её у других родителей!
Так меня подменили? И, возможно, где-то есть родители, которые любили бы меня. Может, если их найти?..
– Нет-нет, что ты! Всё было не так! Врач сказал, что в больницу как раз поступила мать-одиночка, которая собирается отказаться от своего ребёнка. И он предложил мне взять того малыша, а моего, мёртвого, оформить отказником. Правда, там была девочка… Но я была согласна на всё, что угодно. Я просто боялась тебя потерять. Прости, прости.
Я слышала, как мама… нет, не мама, а та, что меня растила, но не любила, плачет у мужа на груди, как он её утешает, и понимала, что ещё одной надеждой стало меньше. Я – отказник. Я и родным родителям была не нужна, и приёмным. Я вообще чужая в этом мире.
– Так что же нам делать? Да, я совершила ошибку, согласилась взять неизвестно кого в нашу семью. Но сколько я должна за это расплачиваться?
– А ты знаешь, кто её настоящие родители? Ты видела её мать? Может, у неё это наследственное?
– Что наследственное? О чём ты? Если бы та мать была таким же зомби – врач бы знал. Такое не скроешь. Нет, видимо, оно подцепило какую-то заразу. И неизвестно, что теперь будет. А вдруг оно заразит Майки или Сью? Или нас? Я не могу больше находиться с ним в одном доме. И детям нашим не позволю.
– Ладно, хорошо, успокойся. Я должен всё как следует обдумать. Но я тебе обещаю – к приезду Майка и Сью её в нашем доме уже не будет.
Значит, всё же на помойку… А куда ещё можно пристроить живой труп? Учёным на опыты? Стоп. Это не смешно. Если мне в голову пришла эта мысль, то и другим она тоже может прийти. И они так и сделают. Я, конечно же, не позволю сделать из себя подопытного кролика. Силой им меня не взять. А если не силой?
Я задумалась. Ладно, я сильная. И быстрая. И практически неуязвимая. Но кто знает, чем ещё меня можно взять? Есть, например, всякие усыпляющие и слезоточивые газы, есть электрошок. Да просто пули – я же не знаю, вдруг, не сумев захватить, меня попытаются просто уничтожить? Огнемёты тоже в фильмах применяли против зомби, и вполне успешно, кстати. И как мой организм на всё это отреагирует? Я ведь не проверяла. Так что – не стоит рисковать.
Разговор обо мне затих сам собой. Родители начали обсуждать какие-то бытовые мелочи, готовясь ко сну. Я постаралась отстраниться, не слушать их разговор.
И мне это практически удалось. Если бы я в последнее время не тренировалась, кстати, довольно успешно, игнорировать посторонние, не предназначенные для моих ушей разговоры, то, наверное, сошла бы с ума. Наш дом стоял в глубине двора, отделённый от соседских большим участком. Но я всё равно могла услышать, о чём беседуют соседи или прохожие. К счастью, теперь уже только при желании. Я научилась отстраняться.
Через какое-то время в доме всё затихло. Было уже заполночь, но я неплохо выспалась днём, поэтому была вполне ещё бодрой. В последнее время я постепенно превращалась в ночное существо, причём моя новая ипостась зомби никакого отношения к этому не имела. Просто целыми днями я была вынуждена сидеть дома, часто не выходя из комнаты долгими часами. А вот ночью я могла удрать из дома и хоть немного размяться, а после, днём, отсыпалась. И никого не волновал мой долгий дневной сон. Собственно, об этом никто и не догадывался, поскольку пока я не выходила из своей комнаты – никого не заботило, чем я в ней занимаюсь.