Он рассказал Гейбу всё про Пенни и Алекса. Ещё тогда, вскоре после своего приезда. Гейб, узнав всю правду, безумно разозлился на Алекса за его подлый поступок. И лишил его содержания. Полностью. Когда тот позвонил в недоумении, Гейб очень спокойно предложил ему порадоваться, что вообще не прибил за такой скотский поступок, и велел далее выкручиваться, как хочет. Прибавив, что детей его принимал, и принимать будет, но самого его в Долине видеть не желает, и где-то рядом со своими братьями и сёстрами – тоже.
Я присутствовала при этом разговоре, поскольку была в курсе дела, да и вообще – Гейб ничего не скрывал от меня, мы же половинки. Поэтому я взяла у него трубку и от себя добавила, что если Алекс выкинет ещё раз нечто подобное – ради забавы разобьёт кому-то жизнь, – то я лично оторву ему голову. Мне вполне это по силам, пусть даже не сомневается. Алекс поверил, и в семью больше не совался. История о том, как он поступил с Кристианом, «совершенно случайно» стала достоянием всей родни, так что на тёплый приём родственников, и ранее не особо его жаловавших, рассчитывать он теперь точно не мог.
Последнее, что мы о нём слышали лет десять назад – он жил на содержании у какой-то французской вдовы, немолодой, некрасивой, но очень богатой. Что же, жиголо – это тоже в каком-то смысле профессия. Пусть зарабатывает на пропитание собственным телом, раз по-другому не желает.
Я наблюдала, как Кристиан усадил свою кралю в машину и уехал. Остальные ждали нас, чтобы поехать всем вместе. Джеффри и Джулия с сыновьями – в одной машине, обе пары близнецов – в другой. Гейб уселся за руль, сунул мне ещё одну морковку, и выехал со школьной парковки.
– И что мне теперь с ним делать? – спросил Томас, рассматривая свой диплом. – В колледж-то я всё равно по другому документу поступать буду.
– Повесь на стену в рамочку, – хмыкнул Гейб. – Ты честно его заработал.
– Ну, не так уж и честно, – ухмыльнулся парень в ответ. – Учитывая, что мне уже пятьдесят шесть лет, и для моего IQ у людей просто не существует шкалы – у меня перед другими учениками была явная фора.
– Это не важно, – я потрепала его по макушке. – Ты всё равно молодец.
– Нужно было сразу снять эту дурацкую мантию, – парень поёрзал, пытаясь усесться поудобнее. – А эту идиотскую шапочку я отдал Уоррику – пусть играется.
– Может, стоило сохранить на память? – покачала я головой. – У меня, например, такой шапочки нет и не будет. Я ведь не то что колледж – школу так и не окончила.
– Так что тебе мешает сделать это сейчас, – пожал плечами Томас. – Ты вполне сойдёшь за студентку колледжа, какие твои годы?
– Что мешает? – как бы в раздумье протянула я, поглаживая живот. – Даже и не знаю. Может быть, пятеро детей?
– Эй, меня не присчитывай! – возмущённо воскликнул Томас. – Я уже не ребёнок. И вообще – я на десять лет старше тебя и на две головы выше.
– На полторы, – тут же поправила я. – Это Гейб – на две, а тебе до него ещё расти и расти! И ещё неизвестно, кто кого и насколько старше! По документам тебе всего восемнадцать, а мне уже двадцать пять.
– Да мало ли, что там Тайлер в наших документах написал? Ты и на двадцать не выглядишь!
Вот тут он был прав. Я остановилась во взрослении где-то около двадцати человеческих лет, и больше не менялась. Но в документах у меня было написано двадцать пять. И люди верили – документ же, просто считали, что я молодо выгляжу. Может, даже пластику делала. По крайней мере, несколько раз я слышала такие версии – любопытные кумушки и не догадывались, что я прекрасно слышу, о чём они судачат на другой стороне широкой улицы с интенсивным движением. Но пусть лучше думают, что я делала подтяжку, чем приблизятся к разгадке нашей тайны.
Мне было жаль, что я остановилась так рано. Приходилось изворачиваться, мудрить с возрастами и семейными отношениями. Хотя, в принципе, мы почти говорили всем правду. Почти. Просто близняшки считались теперь дочерями Гейба от первого брака. А поскольку предполагалось, что я ращу их лет с двух-трёх, судя по возрасту нашего с Гейбом общего сына, то никого не удивляет то, что девочки зовут меня мамой.
Я заметила, что мы уже приближаемся к нашему поместью, в котором живём большой дружной семьёй. Это когда-то оборотни жили среди людей лишь маленькими семьями – муж, жена, общий ребёнок, очень редко с ними жил ещё и старший ребёнок мужа, чаще всё же отдельно. Так им казалось безопаснее. Один гигант привлекал внимание, конечно, но если гигантов двое – внимание возрастало многократно.