Весь замысел княжича Казимир понял лишь оказавшись на середине моста -- по крайней мере, он не поверил в возможность подобного совпадения. Внизу, по реке, течение несло обгоревший плот, неведомо как ещё держащийся на плаву. На нём ещё можно было различить нечто, напоминающее человеческое тело.
Княгиня Ирена Гедивенене.
Он внезапно вспомнил чуть пряный запах её тела. Вспомнил её голос, который не был, пожалуй, ни мелодичным, ни даже красивым, но Казимир всякий раз ощущал внутреннее волнение, когда слышал его. Ощущение волос, дыхания, тепло тела... А потом брёвна плота разошлись и прах высыпался в воду.
Казимир вцепился в перила и тут же отпрянул: перила покрывала ржавчина и пятна засохшей крови. Луна оказалась висящей над самой равниной -- огромный осклизлый шар, под мутной оболочкой которого копошились светящиеся мерзкой желтизной черви.
Мост заходил под ногами, будто бы оживая. Казимир побежал, поминутно оглядываясь на метаморфозы ночного светила.
И когда оно развалилось на части, и черви рванулись вниз, чтобы пожрать беглеца, видение исчезло. Месяц покоился там, где ему полагалось, и светил так ярко, что земля казалась серебряным блюдом.
К воротам замка Казимир вышел через час. Когда стражники узнали его, он уже подошёл слишком близко: бросившись через мост по причудливому зигзагу, так что выпущенные костыли даже не оцарапали его, он на бегу раскрутил меч и располовинил двух стрелков одним чудовищным ударом.
Оставшиеся стражи успели перегруппироваться, даже разбили склянку с Гнусом. Чёрная мошка окутала сражавшихся, делая обычное оружие непригодным. Крохотные механические насекомые останавливали костыли в полёте и тормозили удары мечами.
Однако, цепные мечи -- как у Казимира, и шестопёры с вращающимися зазубренными дисками -- как у стражи, Гнус остановить не мог, хотя и глушил слишком резкие взмахи руками.
На это и рассчитывала стража, надеясь сковать нападавшего в движениях и задавать числом. И, будь у Казимира необходимость именно в поединке, так бы оно и случилось, но он парировал опасные для него удары, проскользнул в оставленную приоткрытой дверь и исчез, к удивлению своих противников.
Узкий лаз, через который сбрасывали в промышленные подземелья замка некрупный груз, вряд ли кто-то принимал за возможный путь к отступлению: скользкий, почти отвесный лоток вёл в самую глубь подвалов, в клеть, куда на ночь спускали колетисов.
Но, спрыгнув в люк, до самого дна Казимир не долетел -- на половине пути он зацепился за перекладину, поддерживающую одну из дренажных труб, затем, подтянувшись наверх, в несколько прыжков -- по памяти, в почти полной темноте и чуть было не сорвавшись вниз -- оказался в вентиляционном колодце.
Он стоял на узком выступе и откуда-то снизу на него тянуло тяжёлым жирным смрадом. Казалось, что там, в глубине, всё ещё дышит огромное, местами начавшееся разлагаться тело.
Путь Казимира лежал к верхним этажам замка. Он нащупал служебную лестницу и, силясь не сорваться со скользких ступеней, начал своё восхождение.
В какой-то момент он понял, что стены вокруг него стали прозрачными. Он увидел, как стража обыскивает закоулки вокруг парадной лестницы, увидел он и саму лестницу, портреты и оружие, висящие на стенах, суету на кухне, стражника, развлекающегося с горничной в одном из подсобных помещений.
И когда в пике сладострастия так расцарапала своему любовнику спину, кожа на ней лопнула, обнажая собранное из шестерней и пружин существо, в рваном механическом ритме всаживающее ошипованный поршень в восковую куклу.
Портреты начали кровоточить и кровь с них, с мечей на стенах, с верительных грамот под стеклом, потекла по парадной лестнице вниз, так что заводные манекены в доспехах замковой стражи брели в ней по колено.
А потом Казимир услышал под собой ржавый лязг: из подвалов вверх по колодцу, цепляясь крюками за выступы в стенах, подымалась проржавленная рама. Внутри демонической конструкции болталась клетка с птичьим скелетом, который светился дрожащей грозовой бирюзой.
Замок разом утратил прозрачность, и по вновь обрётшей плоть кирпичной кладке заплясали угловатые тени цепей и крючьев.
Казимир, цепляясь за перекладины дрожащими руками, прибавил ходу и вскоре оказался в одной из пустующих гостевых комнат. Видения вновь отступили, и Казимир, неслышно скользнув в коридор, направился в княжеские покои, резонно полагая найти Тройдена там.
И не ошибся.
Тройден, в княжеском облачении, сидел в кресле у камина и молча смотрел на огонь. На столике рядом с ним стояла допитая до середины бутылка. Князь отхлёбывал прямо из горлышка и вглядывался в пламя.