Варвар на своем веку немало повоевал и мог понять, что ни о каком «генеральном сражении» даже речи быть не может. Тактика пиктов никак не согласуется с правилами благородной военной науки, это вам не зингарцы или немедийцы, с тяжелой кавалерией, лучниками, пикинерами, осадными машинами и прославленными полководцами, изучавшими заумные трактаты! Дикари просачиваются в Боссонию небольшими отрядами, соединяются, наносят чувствительные удары, сжигая поселки и даже замки дворян вкупе с небольшими городками и вновь растворяются в чащах и буреломах. «Правильной войны» в условиях Пущи и порубежья не добьешься. Надо или полностью изолировать дикарей густой сетью фортов и застав, или… Или уничтожить первопричину войны, ту самую неизвестную силу, толкающую серокожих на самые невероятные безумства. Но в чем она, первопричина? Этого не знал никто.
Оказавшись в Тусцелане, форте на самой границе, Конан сразу получил в подчинение десяток следопытов: командовавший здесь многоопытный сотник Рагнар из Шамара моментально понял, что имеет дело с прирожденным воином. Киммериец сотнику понравился — Конан прошлыми заслугами не кичился, был деловито-серьезен и умел руководить людьми. А чего, спрашивается, ждать от человека некогда служившего в гвардии туранского императора и хауранской королевы, и хаживавшего в отряде Ночных Стражей, всем известных «охотников на монстров»?!
Довольно скоро от десятка остались только двое — сам варвар да молчун-Эмерт, остальные погибли. Ждать пополнений было неоткуда, людей катастрофически не хватало, в Тусцелан удалось отправить лишь отряд асиров числом в сто десять клинков: конуги-вожди нордхеймских дружин прослышали, что герцог Троцеро собирает наемную армию, после чего к войску Пуантенских властителей начали присоединяться как небольшие, так и вполне многочисленные отряды с Полуночи.
В этом не было решительно ничего необычного — нордлинги отличные вояки, а в числе наемников в Конаджохаре можно было встретить выходцев практически из всех стран Заката, от Зингары до Гипербореи и от Аргоса до Турана. Однако, для того, чтобы прикрыть рубежи Аквилонии требовалась армия десятикратно большая!
Тусцелан представлял из себя небольшую крепость выстроенную из обмазанных глиной бревен с четырьмя квадратными башнями по углам. Несколько общинных домов, кузни, склады продовольствия, конюшни, оружейня — вот и все селение.
У единственной таверны, выстроенной ушлым гандером по имени Фульк, даже названия не было. За спиной Боссония, впереди Пуща, а вокруг унылые серо-зеленые леса.
Крепость, как и положено, стояла на холме возвышавшемся над неторопливой полноводной рекой, деревья, кусты и трава вокруг форта были вырублены и выжжены на расстояние в триста шагов, все пространство отлично простреливалось, никакой пикт не подберется незаметно. На Восход уходила единственная дорога, весной и осенью превращавшаяся в размолотый копытами лошадей и колесами телег поток жидкой грязи. Жить здесь удовольствие невеликое, особенно если учитывать постоянный риск попасть под шальную пиктскую стрелу или попасть в плен к дикарям — ничего хуже и представить нельзя, из лап пиктов никто еще живым не уходил, а серокожие являются большими выдумщиками на предмет пыток и самых изощренных казней!
Конан, однако, старался не унывать — если провидение занесло его в это немыслимое захолустье, значит не стоит противиться велениям фатума. Судьба и удача редко подводили варвара и всегда преподносили ему самые неожиданные сюрпризы. Ничего, однажды бестолковое сидение на Черной реке окончится чем-то весьма и весьма захватывающим…
Пока же киммерийцу было очень скучно — ни мира, ни войны, а единственным развлечением являются вечеринки в безымянном кабаке с новыми приятелями-асирами.
* * *— Пополнение прибыло, пошли смотреть!
Конана настойчиво толкали кулаком в плечо и варвар не мог стерпеть подобного нахальства. Не открывая глаз он схватил левой рукой валявшуюся на лежанке поодаль набитую сеном подушку и запустил ею в злодея, осмелившегося нарушить вожделенный покой.
— Сам по себе черный эль злом не является, — сообщил невидимый мучитель. — Но чрезмерное усердствование с его потреблением — зло истинное. Вставай, бездельник!
Подушка полетела обратно.
— Сигвальд, ты же варвар, — прохрипел киммериец, усаживаясь. — Нам, варварам не положено выражаться так, будто мы прошли через горнило тарантийской Обители Мудрости! Посмотри на меня…