Но и это еще не все. Известно, что в статьях государственных расходов всегда отводится одна тридцатая часть на воровство чиновников — ничего не поделаешь, человеческую природу не исправишь. Воровали, воруют и будут воровать. Такое было и при Вилере, и при тяжелом на руку Сигиберте Великом. Однако недавно стало известно, что казны исчезла пятая часть всех налоговых поступлений. Бороться с казнокрадством на государственном уровне сотрудники тайной службы могут только путем героического и всеобщего самоубийства.
И это тоже не все. В позапрошлом году глава военного коллегиума, герцог Дарген, своим приказом распустил четыре самых боеспособных легиона, оберегавших границу с пиктами — о, великий полководец! Их светлость посчитали, будто пикты угрозы не представляют и дикари никогда не решатся атаковать великую Аквилонию, а если такая дурь и заскочит в головы варваров, то с ними запросто расправится одна гвардейская сотня. Результат известен — затяжная война с Зогар Сагом.
Еще один пример рачительного управления страной, не менее показательный. Король (читай — придворная клика) внезапно решил, что военный морской флот Аквилонии не нужен — слишком дорого его содержание, а кроме того Аквилония есть держава сугубо сухопутная и континентальная. Все военные корабли, квартировавшие по договору с Зингарой в гаванях Кордавы и Карташены, были… Верно, были проданы королю Фердруго, каковой в два раза усилил флот королевских корсаров и лихо разгромил на море соперников-аргосцев. Деньги от продажи кораблей осели в домашних сундуках известных персон, названных поименно чуть выше. У Аквилонии теперь осталось четыре десятка речных гребных галер для торговли с Полуденным побережьем по Хороту и Ширке. Не удивительно, что над Троном Льва втихомолку смеются все прибрежные державы.
— Дела обстоят гораздо хуже, чем я думал, — пожевал губами киммериец. — Одна напасть хуже другой, тут и не поймешь, от кого следует защищать королевство — от пиктов или от его величества и шамарских ворюг. Так мы долго не протянем.
— Кто «мы»? — опять вздохнул граф. — Из всех присутствующих за этим столом коренными аквилонцами можно считать только меня и Эмерта. Риго из Пуантена, а это все-таки немножко не Аквилония. Госпожа Ормеа — зингарка, ты киммериец…
— А мне будет жалко Аквилонию, — некстати вставила чуть захмелевшая хозяйка «Синего ястреба». — Очень хорошее государство, налоги куда меньше чем у нас… Свергните вы этого дурацкого короля и дело с концом!
— За такие слова можно и на плаху отправиться, — заметил Кертис. — Здесь-то все свои, можно говорить свободно, но при чужих людях постарайся не распускать язык, договорились?
— Договорились, — проворчала Ормеа. — Но это не изменит моего мнения.
— Равно как и моего, — сказал граф. — Нумедидеса надо убирать, но кого посадить па его место — загадка из загадок, решить которую не может никто…
— Давайте вот за что выпьем, — предложил Копан. — Очень хорошо, что вся эта история обошлась без ненужной крови! Я знал, что во время разговора Биркарта с Просперо за перегородкой сидят твои, Ормеа, парни с арбалетами и больше всего боялся, что барон Абсемский поведет себя неправильно и его придется убить… В конце концов, он не такой уж и плохой человек.
— Все остались живы, и это главное, — согласно кивнул Риго. — Надеюсь, удача всегда будет нам сопутствовать!
Глава седьмая
Затишье кончилось
Тусцелан
3-я весенняя луна 1286 года по основанию Аквилонии.
Здесь ничего не изменилось. Вновь ползут над рекой рваные клочья тумана, сереет за водным потоком хмурая Пуща да подвывают ночами волки. Стоящий на возвышенности Тусцелан плывет над морем желтоватой хмари будто невиданный корабль, тяжелый и грозный. С противоположного берега, должно быть, захватывающее зрелище.
Пока варвар, Риго и Эмерт были в длительной отлучке пикты дважды переправлялись через реку, обычные беспокоящие набеги, даже без попыток штурма. Пошумели под стенами, покидались стрелами, и опять в Пущу — вплавь или на долбленках, узких юрких лодочках.
Недовольный всем белым светом (он всегда был недоволен) полутысячник Рагнар рассказал варвару, что тучи сгущаются: пиктов видели возле соседних фортов Мосаман и Саглариум, дикари начали проникать на восходный берег все чаще, если зимой и во время распутицы дороги были сравнительно безопасны, то теперь путешествовать по Боссонии желательно в составе крупного обоза или вместе с отрядами наемников.