— Вейниен был безоружен, — нахмурилась Кесса. — А деревяшкой в шею — это очень больно.
— И что ты собиралась делать? — Иллингаэн покосился на левое бедро и выпирающую из-под одежды повязку, и едва заметно поморщился. Ледяной клинок впился глубоко — проморозил ногу до кости, и всем повезло, что более опасных ран не получил никто в отряде…
— Эм-м… Прижать его к стене и взять в плен, — ответила Кесса.
— Ясно, — кивнул Иллингаэн. — И ледяного демона, ежели он тебе встретится, ты тоже будешь брать в плен?
— Я — Чёрная Речница, а не куванец-убийца, — поморщилась странница. — Кто, кроме них, убивает безоружных?!
— И это понятно, — снова кивнул Иллингаэн. — Непонятно лишь одно. Кто надоумил тебя идти в воины?!
…Чешуйчатая кора папоротника, растянутая на жердях, захрустела от удара. Лезвие проткнуло её насквозь — самый кончик ножа вышел с другой стороны. Кесса огорчённо покачала головой, достала второе лезвие и чуть подняла руку, целясь немного выше первой пробоины.
— Лучше бы спать пошла, клянусь Намрой! — раздалось за спиной. Там стоял, снимая с запястий обмотки, Вейниен.
— А тебе и в стену не попасть, не то что в мишень! — фыркнула Кесса.
— Мало толку от твоей меткости, — вздохнул Вейниен. — Зря ты не слушаешь почтенного Иллингаэна.
— Я его слушаю, — нахмурилась «Речница». — Пусть он не наговаривает на Речницу Ойгу! Она не была подлой, и её оружие не было подлым! И я беззащитных убивать не буду!
— Так ты одну себя и погубишь, — покачал головой авларин. — Тебе духу не хватит ударить, а враги ждать не станут. Говорят, ты пришла сюда из зноркских земель — пешком и в одиночестве? Мы уже второй месяц спорим, кто из богов так тебя выручил…
…Кесса приоткрыла тяжёлую дверь, перекинула через порог наполненный грибами короб и шарахнулась назад — горячий ветер, ударивший ей в лицо, живо напомнил о раскалённом небе над огненным провалом Джасси. За дверью хихикнули.
— Ну и печи у вас! — Кесса вытерла со лба испарину и, набравшись духу, снова заглянула в кухню. — Тут впору железо плавить, а не лапшу варить!
— Будет тебе, знорка! Это ты по холоду бегаешь, поэтому тебя и валит с ног, — ухмыльнулся авларин, взвешивая на руке короб и заглядывая под крышку. — Что ж, благодарю, можешь спать дальше. Небо сегодня низкое, пробежаться по бережку не манит.
— Ага, — кивнула Кесса, принимая из рук авларина опустевший короб. — Пойду я.
Она побрела к двери. Выходить на улицу и впрямь не тянуло. После недавнего Семпаля даже Древо Миннэна как будто загрустило, и его ветви поникли — а на Кессу один вид серой хмари в небесах навевал смертельную тоску.
— Хаэй! — окликнула её эльфийка, выглянувшая из кухни. — Куда ты? На стену пойдёшь?
— Зачем? В Залу Сна, — удивлённо мигнула Кесса.
— Почему ты через Башню Когтей не ходишь? Тут теплее, — авларинка махнула рукой вдоль по коридору. — Видишь дверь у поворота?
Кесса уже видела много дверей Меланната, но каждая из них была украшена иначе — и никак нельзя было пройти мимо, не полюбовавшись. Тут на тёмно-красных створках раскинул крылья серебряный шонхор с янтарными глазами. Маленькие зубы в разинутой пасти очень похожи были на настоящие. Кесса осторожно потрогала их пальцем и отдёрнула руку — ящеричий зуб проколол кожу.
«Тут должна быть лестница… Ну да, вот и она,» — Кесса поднялась на несколько ступенек и огляделась по сторонам. Винтовая лестница поднималась вдоль стены, огороженной тонкими перилами. «А на что они? Тут и захочешь упасть — так некуда!» — хмыкнула Кесса, разглядывая штукатурку. Стена была выбелена неспроста — чуть поодаль, там, где свет фонаря-церита на перилах был особенно ярок, поверх побелки развернулась фреска, и Кесса остановилась и удивлённо мигнула. «Ох ты, Река моя Праматерь! Это же тзульг! Вот же пасть у него — такой и дракон позавидует!»
Тот, кто нарисовал ящера, определённо видел его живым — и не раз, и Кессе даже смотреть на картинку было жутко. Тзульг, наступив лапой на окровавленное тело алайги, зубами вцепился в её шею. Поодаль, у хвоста мёртвого ящера, пристроилась харайга — вспоров шкуру, она вгрызалась в мясо, и сородич, опасливо опустив хвост и прижав к голове хохолок, подкрадывался к её добыче. «И перья, и когти!» — восхищённо хмыкнула Кесса, погладив рисунок пальцем. «Я таких видела. А кто-то видел тзульга… Э-э! Выходит, он ростом с дом?!»
Чуть поодаль у стены горел ещё один церит, и странница поспешила туда — вдруг и там есть фреска? И предчувствие не обмануло её — рисунок был там, и был ещё ярче первого. Тзульг опять стоял над поверженной жертвой — большое пернатое существо свернулось клубком в крови, и на его шее виднелась страшная рана. Вот только хищнику было не до еды. Двое сородичей загрызенного подступили к тзульгу — один со спины, другой сбоку. «Вот это когтищи! Они его, наверное, насквозь продырявили! Вон, один шею распорол, а у другого лапа по локоть в тзульговом брюхе! То-то он пасть разинул — сейчас свалится!» — Кесса, дрожа от волнения, водила пальцем по стене. «Ой! А там, на дереве, авларский лучник! Сейчас всадит стрелу прямо тзульгу в глаз!»
Кесса тронула страшные когти — и вздрогнула, впившись взглядом в рисунок. «Я же знаю это существо! Это… это и есть зурхан — пернатый холм!»
Два зурхана, разодравшие тзульга в клочья, поглядывали на пришелицу вполглаза, длинные перья окаймляли их хвосты, торчали из передних лап — будто зачатки крыльев, светло-серый пух покрывал широкую грудь и брюхо. Когти на задних лапах были велики — на взгляд Кессы — но ни один не выгибался вверх, как цепкие «крючья» на ногах харайги. Но вот передние лапы — каждая из них — оснащены были аж тремя мечами, и, судя по всему, эти мечи были неплохо заточены.
«Вот это дело!» — усмехнулась Кесса. «И без эльфов справились.»
Третья фреска ждала её у самой двери — и на ней тоже были зурханы, живые и невредимые. Один из них, огромными когтями зацепив ветку папоротника, жевал листья, второй набил пасть медузьей икрой — так, что щупальца свисали, как лапша с вилки, третий стоял по брюхо в ручье и вылавливал что-то из тины. Кости тзульга и его зубастый череп валялись на поляне, и маленькие зурханы обнюхивали их. Один из детёнышей улёгся на траву, положив голову на колени эльфа, и тот перебирал ему перья. Другой авларин, подобрав зуб тзульга и просверлив в нём дырку, продевал в неё шнурок.
«Так вот как это было,» — задумчиво кивнула Кесса. «И с тех пор хищных ящеров никто живыми не видел. Это хорошо… А как, интересно, авларины столковались с пернатыми холмами? Непохоже, чтобы они приручили их… Может, договорились, как Речник Кирк? А может, это они его научили?»
За дверью Кесса первым делом кинулась разглядывать стены, но тут же разочарованно вздохнула — ничего, кроме ветвей и птиц, там нарисовано не было. А на лестнице, ведущей вниз недавно положили новую штукатурку, и на ней ещё никто ничего не изобразил.
«Вот она какая, Башня Когтей! Надо чаще тут ходить,» — подумала Кесса, спускаясь в сумрачный туннель. Тут на церитах сэкономили — обошлись парой крошечных осколков под потолком. Даже дверь, спрятанная под лестницей, тонула во тьме — Кесса нашла её только по звуку и по тоненькому лучу света, протянувшемуся изнутри. Из потайной залы, волоча за собой дохлую змею, выбиралась агюма.
Зверь покосился на Кессу, презрительно фыркнул и, устроившись у стены, принялся за еду. Но странница не собиралась его трогать — её неодолимой силой тянуло к приоткрытой двери. Это была первая створка без единого украшения — ни фигурной заклёпки, ни резьбы, ни выжженных узоров, только тёмное дерево и углубление вместо ручки. Кесса хотела открыть дверь пошире, но не смогла сдвинуть её и на волос — пришлось протискиваться в щель.
— У-ух! — выдохнула она, выбравшись из узкой западни. «Как только авларины тут ходят?! Наверное, дверь давно никто не трогал — так и прилипла к камню…»
Неяркий лиловый свет лился откуда-то с потолка, но сияющих камней Кесса не увидела — как не увидела и сводов. Сверху нависал неподвижный густой туман. Он словно опирался на высокие стоячие камни — разноцветные и разновеликие, грубо отёсанные, выстроенные по кругу вдоль стен. Между кольцом, обозначенным этими глыбами, и дверью оставалось чуть-чуть места — едва хватало сделать широкий шаг. Кесса прикоснулась к камню, надавила — столб не шелохнулся и не растаял.