Выбрать главу

Проснулась она от ощутимого удара — что-то жёсткое врезалось в лопатки и поясницу, голова неловко запрокинулась. Кесса открыла глаза и охнула. Она летела над лесом, и от ветвей, тающих в утреннем тумане, её отделяли только лапы Нингорса. Заметив, что она шевелится, хеск покосился на неё, фыркнул и развернулся в воздухе, направляясь в тёмные заросли.

— Жива? — ухмыльнулся Нингорс, опустив её на берег ручья. Кесса хватала ртом воздух — земля приблизилась слишком резко.

— Вы, знорки, так часто спите? — шевельнул ухом хеск. — Так же часто, как набиваете живот. Надо было предупредить, я еле успел тебя поймать, когда ты скатилась на крыло.

— Спасибо, — пробормотала Кесса. — Вы, Алгана, вообще не спите? И ты не устанешь вот так лететь и день и ночь?

— Приятно размять крылья, — пожал плечами Нингорс. — Удобнее лететь без остановок. Но вы, знорки, так странно устроены… Ты так и будешь засыпать, едва стемнеет? Тогда надо что-то придумать. Держать тебя в лапах, пока не проснёшься?

Кесса помотала головой.

— У меня есть спальный кокон и немного авларской верёвки, — сказала она, заглянув в дорожную суму. — Если бы привязать его к тебе… например, под брюхом, чтобы не мешал полёту… я бы забиралась туда с вечера и никуда не падала.

— Авларская верёвка? — Нингорс попробовал тонкий канат на зуб. — Должна выдержать. Но сейчас-то ты выспалась, знорка?

— Да, — кивнула Кесса, забрасывая суму за плечи. — Летим.

…Стук, треск и плеск разносились по лесу — кто-то невдалеке бил по камням в пойме широкого ручья. Кесса вгляделась в переплетения ветвей и увидела у подножия гигантских папоротников склонённые фигурки. Существа, одетые, как люди, и перемазанные серым илом, копошились в русле. Они дробили каменные плиты, долго копались в осколках непрочной породы, ссыпали что-то в травяные сетки и уносили к глубокой воде. Один из них сидел у ручья, осматривая и ощупывая каменное крошево, двое усердно колотили по расколотым плитам, ещё один расчищал берег от мха и выдирал с корнями траву.

— Кладоискатели! Смотри, Нингорс, они ищут яшму!

Алгана выразительно фыркнул.

— Вольно же им баламутить болото…

— Они не в лесу живут, — Кесса вертелась, пытаясь получше рассмотреть кладоискателей, но деревья заслоняли их, а Нингорс не спешил к ним повернуть. — Они одеты, как горожане! Тут где-то город неподалёку?

— От них никуда не денешься, — угрюмо отозвался хеск и набрал высоту. Сквозь густеющий небесный туман звуки с берега ручья были почти не слышны, а существа отсюда казались совсем крохотными.

Ещё один отряд попался путникам после полудня — десяток хесков, одетых по-рабочему, возился у ручейка с каменистым дном. Весь ил был вскопан и свален в сторонке, серая плита под ним — раскрошена, и существа перебирали её осколки. Один из копателей со странным трёхзубым копьём ходил по берегу, поддевая мох и заглядывая под каждую кочку.

— Нингорс, не взлетай! — попросила Кесса. — Посмотрим на них!

— На что там смотреть? — буркнул Алгана, но в туман нырять не стал и замедлил полёт. Между ним и копателями раскинуло замшелые ветви старое дерево — целый город пернатых ящеров и летучих рыб, обиталище канзис и проворных микрин. Они роями кружили над каждым сучком, выглядывали из трещин в коре, одна даже врезалась Кессе в живот, и Речница охнула и потёрла ушибленное место.

Один из кладоискателей содрал моховой ковёр с бугорка и ударил по обнажившемуся камню киркой. Посыпались камешки, и он, отбросив кирку, с радостным воплем склонился над ними. Тут же радостный вопль сменился истошным воем — зубастая пасть сомкнулась на его руке и потащила его в воду. Тёмная промоина, до того прикрытая мхом и травой, вдруг распахнулась, выпустив водяную ящерицу. Житель закричал, упираясь в камни, и ударил напавшего по макушке. Тот, кто ходил с копьём, кинулся на помощь, но второе водяное окно открылось в трёх шагах от него, и кладоискатель шарахнулся в сторону. Мгновение спустя пять ящериц выбрались на берег, и жители, побросав камешки, похватали кирки и копья. У ямы окровавленный хеск на четвереньках уползал под корни дерева, ящерица пускала кровавую слюну, но упорно ползла за ним, а воин с копьём пытался отогнать её.

— Ну вот, — буркнул Нингорс. — Докопались.

Две Куаймы, щёлкая зубами, прижали кладоискателей к дереву. Их кололи копьями, били кирками, но редкий удар достигал цели, и ящерицы будто не замечали боли. Раненый житель вскарабкался на выступ в десятке локтей над землёй и оттуда кричал и кидался кусками коры. Кто-то зазевался, и ящерица вцепилась ему в ногу и подмяла его под себя.

— Нингорс! — Кесса вцепилась в жёсткую гриву, и хеск сердито зарычал. — Их сожрут!

— Горе какое, — фыркнул Алгана, встряхиваясь всем телом. В руке Речницы остался пучок чёрной шерсти. За деревом хлюпал мокрый мох — ещё две ящерицы выбрались из болота и сели поодаль, часто дыша и раздувая горло. Куайма, подмявшая под себя ещё живого хеска, вцепилась зубами в древко копья и вырвала оружие из рук воина, тот, растерянно оглядевшись, отступил, и как раз вовремя — пасть сомкнулась там, где только что была его нога. Кесса взглянула на спокойно летящего Нингорса, на проносящиеся мимо ветки старого дерева — и, схватившись за свисающую ветвь, сорвалась в бездну.

— Лаканха!

Ветка, на её счастье, не треснула, и Кесса, цепляясь за сучки и побеги, скатилась вниз и повисла над землёй. Ящерицы извергли белесую липкую жижу, один плевок расплескался по стволу дерева, второй, распавшись на паутинные нити, затянул поляну и залепил пасть Куайме. Та, поражённая водяной стрелой, хрипела и покрывалась багровыми полосами, но никак не могла собраться с силами для плевка.

— А ну, прочь! — Кесса кинула вторую стрелу в ящера, щёлкающего зубами у ног жителей. Вода бесполезно разбрызгалась по поляне — стрела разбилась о прочную шкуру, и Куайма только ощерилась. Тусклые глаза уставились на Кессу.

— Ал-лииши! — водяное окно задрожало, и ящерица, раздувающая горло на краю поляны, полетела вниз. Запоздало выплюнутая жижа опутала голый камень. Внизу захрустели кости — житель удачно попал киркой по черепу Куаймы, но ещё четыре подступили к нему. Ветка, за которую цеплялась Кесса, дрогнула и надломилась, сбросив Речницу к корням. Та, не успев и охнуть, увидела перед собой разинутую пасть ящера и всадила в неё водяную стрелу. Куайма проворно отпрянула, заплевав Кессу зловонной пеной. Речница прикрылась щитом, и тут же лёгкое дерево затрещало от удара чешуйчатой морды. Ком липкой жижи просвистел над головами, ударился о ствол и рассыпался на тысячи белых нитей. Кесса пригнулась, но «паутина» уже прилепила руку к щиту, а щит — к груди. Ящерицы, переглянувшись, бросились вперёд.

Всё вокруг на мгновение побелело, и Кесса зажмурилась — слёзы катились градом, красные круги плыли перед глазами. Боль и жар прокатились по телу волной — запястья жгло. Запахло горелым мясом и кипящей болотной жижей. Сквозь алую пелену Речница видела, как ящерицы с яростным шипением кинулись в воду. Их кожа полопалась и почернела, от неё шёл дым, но бежали они быстро — Кесса ещё и подняться не успела, как последний хвост исчез в водяном окне. Паутина, дымясь, распадалась на клочья, два чешуйчатых тела лежали на почерневшем мху. Их хвосты ещё дёргались, но мясо уже не держалось на обугленных костях. Хески-кладоискатели жались к стволу, не выпуская из рук оружие. Их трясло.

Нингорс упал откуда-то сверху, спрыгнул в мох, на лету складывая крылья.

— Шинн! — он навис над Кессой, схватил её за плечи и крепко встряхнул. — Куда ты лезешь?! Н крыльев, ни зубов, а туда же…

Отражение испепеляющей вспышки ещё догорало в его глазах.

— Нингорс, храни тебя Река, — выдохнула Кесса, обнимая хеска и зарываясь лицом в жёсткую шерсть. — Ты — великий воин!

Алгана растерянно фыркнул.

— Чего?!

— Ты сразился с чудищами, — сказала Кесса, вскинув голову; ей непросто было смотреть рослому хеску в глаза, но объятий она не разжала. — Ты защитил мирных жителей. Я одна здесь не справилась бы!

— Ладно тебе, Шинн, — Нингорс, смутившись окончательно, отодвинул от себя Речницу и сел рядом с ней на траву. — Я не мог тебя тут бросить. Но ты зачем сюда полезла?!