— Ну уж! Не везде воздух пропитан ядом. И огонь течёт не везде, — фыркнула Кесса. — Есть очень мирные и спокойные места. А если ты выпьешь едкую жижу, ты не обожжёшься?
— Бывает вода со скверным вкусом, — шевельнул ухом хеск. — Но обжигаться? Я огонь не пью.
…Красная трава полегла и мёртво шелестела под ногами, обвивая щиколотки. Дочиста обглоданный длинный череп желтел в ней, россыпь позвонков валялась вокруг, больно впиваясь отростками в ступни. Хеск покосился на кости, втянул воздух и сердито фыркнул.
— Ни одного живого зверя, с чешуёй или с шерстью, — проворчал он и сглотнул слюну. — Только Волна, провались она к Элигу. Мне нечего тут съесть, детёныш. Посмотрим, чем угостят там.
Он махнул рукой туда, где едва заметно вздрагивала земля под тысячами ног и лап. Тёмный поток бесчисленного войска заслонил огненную реку и занавесил небо тучами летающих тварей. Все они шли молча, но шум дыхания и топот доносились до опушки леса, как гул отдалённого камнепада.
— Нингорс, ты что, хочешь съесть… хеска? — растерянно мигнула Кесса.
— На что ещё годны одержимцы? — недобро сверкнул глазами тот.
— На то, чтобы вернуться домой живыми, — прошептала Речница. — Зимой, когда разум вернётся к ним… А если ты их убьёшь, они уже не вернутся.
— Я голоден, Шинн. Что за разговоры ты заводишь? — скрипнул зубами хеск. — Ими я не наемся.
— Возьми у меня еду, — Кесса протянула ему изрядно полегчавший узел с припасами. Нингорс фыркнул и отвёл её руку.
— Этого мало, детёныш. Надо найти настоящую еду. Летим…
Крылатые существа, влекомые Волной, не поднимались высоко — Нингорс, раскинувший крылья в поднебесной дымке, был для них невидим. Многие пришли сюда издалека, Агаль гнал их, не давая отдыха, и сейчас они шли медленно, ссутулившись и не глядя по сторонам. Кесса видела в орде золотистый мех и белые перья, красную чешую и сложенные за спиной крылья, пятнистую кожу, от безводья пересохшую, но ещё сменяющую цвет. Тут были все существа, которых она знала, и ещё больше неизвестных. Над ними тучей реяли драконы и Клоа. Огромная «река» текла, не останавливаясь ни на миг.
— Они едва идут, — прошептала Кесса. — Как они ещё живы?! И как они ещё умудряются всё разрушать, выйдя наверх?
— У них полно сил, — буркнул Нингорс. — Попадись мы им, сразу перестанут волочить ноги. Чую, сверху мне никого не выцепить. Слишком тесно идут.
Качнув крыльями, он плавно пошёл к земле. Ветвистая молния вспорола небо в десятке шагов от него — кто-то из Волны заметил чужака. Огненная струя свистнула следом, но и она разминулась с крылом хеска — даже шерстинки на перепонках не обгорели.
— И правда, — вздохнула Кесса, падая в траву и прижимаясь к иссушенной земле. — Сил у них ещё полно.
— Тихо! — рявкнул Нингорс, приникая к земле рядом с ней. Красная трава покачивалась, сливаясь с полосами на рыжих боках.
Волна текла мимо, её воины давно забыли о пролетевших над ними чужаках, никто не видел их, а если и успевал учуять, то поток проносил его мимо быстрее, чем он поворачивался и вспоминал заклятия. Кесса рискнула выглянуть из травы и увидела чей-то мохнатый бок. Большое — с Двухвостку размером — существо в светло-бурой шерсти брело на четырёх лапах, длинный хвост волочился за ним. Оно шло медленно, и Волна огибала его, отталкивая всё дальше к обочине, пока не выкинула в степь. Оно сделало ещё несколько шагов и привстало на задние лапы, выглядывая что-то в толпе. Гулкий рёв пронёсся над степью и оборвался хрипом и бульканьем. Существо тяжело закашлялось, сделало ещё несколько неуверенных шагов в сторону от толпы и легло. Пучок тонких длинных игл, венчавший его макушку, задрожал и опустился, оно вздрогнуло всем телом, привстало, прыгнуло вперёд — туда, где в траве мелькнула тень Кессы — и растянулось на земле, уткнувшись мордой в сухие злаки. Речница слышала, как оно хрипит при каждом вздохе — всё тише и тише.
— Еда, — прошептал Нингорс, жадно втягивая воздух.
Мохнатый зверь затих, только его мех колыхался на ветру, и остывающая кровь стекала из ноздрей на сухую землю. Нингорс шевельнул ухом и указал Кессе на неподвижную тушу.
Волна не заметила их — они проползли на брюхе, укрываясь в мёртвых злаках. Погибший хеск показался Кессе огромным — и она, и Нингорс спрятались за его телом, и Волна катилась мимо, не замечая их.
— Он умер от ядовитого ветра, — прошептала Речница, осторожно прикасаясь к голове существа. Оно не шевелилось, и маленькие глаза под припухшими веками быстро тускнели. Нингорс обнюхал его морду и кивнул.
— Он хорошо сделал.
Примерившись, Алгана подтолкнул тушу так, что она опрокинулась на бок, и вцепился зубами в шкуру на брюхе мертвеца. Тут же он фыркнул, выпустил клок грубого меха и потёр нос.
— У него в шерсти иглы, — проворчал хеск и укусил ещё раз, а потом схватился руками за края раны и по плечи забрался в брюхо зверя, жадно чавкая. Кесса уткнулась взглядом в алую траву.
Тихое шипение послышалось за спиной. Речница обернулась и увидела Войкса. Падальщик, не скрываясь, подошёл к задней лапе зверя и распорол зубами шкуру. Второй встал рядом, вгрызся в ещё теплое мясо и, откусив немного, запрокинул голову и завыл. С опушки красного леса ему ответили — серые тени неспешно брели к свежему трупу.
Нингорс оторвался от еды и сердито рявкнул. Войксы зашипели на него, но ни один не двинулся с места. Алгана смерил их задумчивым взглядом, фыркнул и вернулся к еде.
«Хорошо, что Нингорс нашёл добычу,» — думала Кесса, стараясь не смотреть, как хеск по плечи забирается в тёплые потроха и жадно рвёт мясо с костей. «Он наберётся сил…»
— И снова ты ничего не ешь, детёныш, — лениво попрекнул её Нингорс, разглядывая обглоданную Войксами лапу. Серые падальщики уступили ему брюхо, перебравшись за спину мёртвого зверя. Они глотали иглы вместе с клочьями шкуры, и, похоже, вреда им от этого не было. Нингорс же старательно отделял кожу от мяса и фыркал, потирая уколотый нос.
— Войксы не боятся тебя, — Кесса кивнула на падальщика, отделившего череп зверя от туши и пытающегося его разгрызть. Пасть Войкса открывалась широко, но череп туда не влезал.
— Кого им бояться, — фыркнул Нингорс и отхватил кусок мяса вместе с осколками рёбер. Размолов кости и проглотив их, он мотнул головой и жестом позвал Кессу к туше.
— Подкрепись. Нам сидеть тут до утра — я раньше не взлечу…
Глава 28. Дзэвсэг
Раскалённый докрасна воздух, густой и вязкий, колыхался вокруг, как воды кипящего озера. Голова гудела медным гонгом, золотые и алые пятна плыли перед глазами. Кесса лежала на спине Нингорса, вжимаясь в мокрую шерсть, и хватала ртом воздух. Он пропах гарью, оплавленным камнем и едкими сернистыми испарениями — огненная река бурлила прямо под крыльями Нингорса, заплёвывая берега брызгами лавы, и дым поднимался над ней столбами, вырываясь горячими потоками из каждого лопнувшего пузыря. Лава текла неспешно, застывая у берегов багряными наплывами, чернеющими по краям, — но залежаться им не давали, следующая волна подмывала их, заливая жидким янтарём, и чернота отступала.
По двум берегам — и там, где на истрескавшейся красно-жёлтой земле пробивались алые мохнатые кустики Маа, и там, где красные и чёрные валуны, сброшенные с гребня лезущих друг на друга скал, громоздились от обрыва до края лавы — тёмным потоком поднималась Волна. Слева на равнине тут и там темнели груды тел — хески, уставшие в долгом пути, ложились там, где стояли, и трудно было понять, живы они или мертвы. Тем, кого зажали в тиски горы и река, повезло меньше — остановиться они не могли, орда напирала, растянувшись тёмной рекой по узкой долине, и тех, кто упал бы, затоптали бы насмерть.
Кесса смотрела вниз слезящимися от дыма глазами, болезненно щурилась на алый свет остывающей лавы. Солнце осталось внизу, за туманной завесой пограничья, но тут, в Царстве Сиркеса, было светло и без него. Всё пламенело — и река, и алая дымка под сводами, и тонкие огненные трещины, прорезавшие потолок огромной пещеры, и далёкое озеро огня, бросающее зыбкие отсветы на облака.
Воздух был слишком горяч и вязок — даже Нингорс изнемогал от жары. Кесса слышала, как он хрипит, разинув пасть и свесив язык, но здесь не было холодных дуновений, которые остудили бы его перегретое тело.