— Ты убьёшь этого мага, да? — еле слышно спросила она. Где-то далеко, на странных землях, куда летают только Речники, жил чародей, враждебный Королю Астанену, и он ещё не знал, что его ждёт. Но Кесса знала…
— Нет. Не за этим меня послали, — взгляд Речника остался светлым и спокойным, словно он собирался не сражаться с чародеями, а рыбачить на причале. — Достаточно будет разговора. Потом загляну в Замок… что тебе привезти?
Кесса растерянно мигнула. «Боги великие! Если бы я собираласть биться с магом… А, куда мне…»
— Или ты хочешь побывать там по пути на Канумяэ? — спросил Фрисс. — Тогда ты сама выберешь, что тебе понравится…
— Не надо привозить, — мотнула головой Кесса и крепко сжала его руку в ладонях. Она была жёсткой, как корабельный борт, потемневшей от ветра и нездешнего солнца.
— Возвращайся живым, Речник Фриссгейн!
Он, склонив голову, погладил её запястья. Траурная раскраска ничуть не истёрлась, её и подновлять не надо было.
— Я был бы рад привезти Йора Скенеса, — тихо сказал Речник. — Привезти его и остальных — живыми… сюда, в Фейр. Это очень скверно, что я тогда оставил их… не уберёг, пока мотался по Старому Городу и пугал крыс. Если что-то в этом мире зависит от меня, больше такого не будет. Там, у истоков Канумяэ, нет враждебных тварей. Там тебя никто не обидит.
Кесса уткнулась макушкой в его грудь и шмыгнула носом. Туман плыл перед глазами, и она сердито замигала, но он не спешил рассеяться.
— Ну-ну, — пробормотал смущённый Речник и вложил что-то маленькое и прохладное в ладонь Кессы. Она мигнула, скосила глаз на свою руку и увидела каменную ракушку. Её ребристый бок блестел перламутром — моллюск давно стал прахом, а мягкий ил — белым камнем, но перламутровый блеск не потускнел ни на каплю.
— Ты… ты видел Старый Город, Речник Фрисс? — ещё раз шмыгнув носом, спросила Кесса. — Весной там прорастает трава? И я увижу его?
— Да ну, — покачал головой Фриссгейн. — Вот уж чего не надо. Там ещё долго не взойдёт трава. Там только развалины и незримый свет, сжигающий кости. И крысы, Вайнег их побери! Ты не бойся, Кесса. Я не повезу тебя в мёртвый город. Нечего там делать, если ты не сармат в чёрной броне.
— А сармат? Он живёт там? Гедимин, повелитель станции «Идис»… и другие, в чёрной броне… и станции, увенчанные огнём… и зелёный свет по воде… Я увижу их? — замирая от волнения, спросила Кесса. Речник вздохнул и потрепал её по волосам.
— Река моя Праматерь! Кто так напугал тебя? Тут ходит слишком много россказней. Половину из них я сам не слышал, а вторая половина… А, Вайнег с ними! Сарматы — могучий, но мирный народ. Они не пойдут к нам на Истоки. И они точно не навредят тебе. Там нет ни одной станции, и в воде нет светящегося яда.
— А Провалы? Есть там Провалы? И хески выходят на берег… огненные, и крылатые, и когтистые, и закованные в броню? — спросила Кесса. Речник покачал головой.
— Нет, Кесса. Там тихое место. Но я всё-таки найду, кто рассказывает всю эту чушь.
По ту сторону дверной завесы послышались тяжёлые шаги, и Речник Айому заглянул в пещеру. Он прижимал к груди половину огромного пирога, а за его спиной толпились, вставая на цыпочки, молодые воины.
— Фрисс! Где ты пропадаешь? — укоризненно поджал губы Айому. — Так и обед пропустить недолго. Мейны зовут тебя на пирог. Откажешься — я съем и твою долю.
— Бездна! — Фрисс усмехнулся. — Так ты, Айому, нескоро сможешь влезть на Дуб. Скайоты не дождутся тебя в гости. Ладно, я иду. Кесса, ты хочешь пирога?
Она замотала головой и отпрянула.
— Нет… Ты иди, Речник Фрисс. Ешь! Тебе надо… ты сражаешься за нас.
Когда закат догорел над стеной Опалённого Леса, берег опустел, и тишина опустилась на Фейр. Речник Фрисс улетал на рассвете, весь вечер его провожали, и прошлогодней кислухи не осталось ни в одной пещере, и даже стражи на скальных тропах дремали, свернувшись прямо на камнях и обняв копья. Кесса тихонько посвистела у пещеры Нелфи — и Сима выскочила, будто давно ждала её.
— Ну что, Кесса? Что? Ты сказала ему? — Сима дрожала от любопытства. — А он что? Он тебя сам научит? А оружие даст?
Кесса покачала головой и судорожно прижала к груди золотистую нитку мраморных бус — подарок Речника.
— Он сказал, что это всё россказни. Что там… там, откуда Речники прилетают… тихо и спокойно. И ничего странного нет. И оружие не нужно…
— Макехс и Мацинген! — всплеснула руками Сима. — То-то он всегда с двумя мечами — даже купаться ходит с ними! Так значит… значит, всё спокойно? И ничего странного нет? Река моя Праматерь! Он что — думает, что ты малое дитя? Только не вздумай поверить, Кесса. Не то всё это свалится на тебя, как оползень. Так и сгинуть можно!
— Он думает, должно быть, что я испугаюсь, — вздохнула Кесса. — Он успокаивает меня. И он… да, он в самом деле не пустит меня ни в какие странные места. Я, видно, совсем не похожа на Речницу!
— Зря он так, — нахмурилась Сима. — Ты очень смелая! Речник Фрисс мало видел тебя, иначе он так не подумал бы. Я расскажу ему, как ты напала на снежника!
Кесса помотала головой.
— Я не знаю, что делать, Сима, — пробормотала она. — Я же ни к чему не готова! Как буду жить там?! То ли шарахаться от всего, то ли ничего не замечать…
— Это не дело, — кивнула Сима. — Совсем не дело. Ну-у… Я знаю! Эта броня в сундуке… Ты надень её! И… вот что. Тебе выбраться бы из Фейра… ну, хоть на Левый Берег! Туда, в странные места. Заранее же не знаешь, что и как будет. А так — ты посмотришь, как там, и узнаешь, что у тебя получится.
Кесса растерянно мигнула.
— Выбраться? В странные места? Как Чёрная Речница?
— И в её броне, — закивала Сима. — Это будет такое славное путешествие! Есть много странных мест, Речник Фрисс рассказывал о них!
— Старый Город… и сарматские станции… и Лес… и Провал… — прошептала Кесса, мечтательно щурясь. — Если ночью уйти, хватятся не сразу. А когда Речник Фрисс вернётся, я буду уже тут. И я буду знать, к чему готова. Вот только…
Она вздохнула и покосилась на закрытую пещеру.
— Мои-то не обрадуются. Даже напугаются. А узнают заранее — не отпустят.
— Это верно, — насупилась Сима. — Мои тоже. Но мы что-нибудь придумаем. Можно мне с тобой?
— Ага, — кивнула Кесса. — Мы пройдём вдоль Реки, как Чёрные Речники! Я буду воином, а ты — чародейкой. Завтра?
— Тут надо поразмыслить, — покачала головой Сима. — Ветер-то холодный. Листья на Дубе ещё не раскрылись. Ночью нам будет негде спрятаться — придётся брать одеяла, а это большая тяжесть.
— Ничего, скоро потеплеет, — Кесса посмотрела на небо, усыпанное звёздами. — Без одеял обойдёмся. Когда развернутся на Дубе листья, выберем тихую ночь и уйдём. Ты Ингейну скажешь?
— Хм! Вот он точно не обрадуется, — нахмурилась Сима. — Нет, тут надо подумать.
…Листья на Высоком Дубе почти уже развернулись, ветки пожелтели от тонких нитчатых соцветий, но холода не спешили отступать. Те, кто осмеливался искупаться в Реке, на берег вылетали стрелой и тут же ныряли в пещеры, ни секунды не задерживаясь на холодном ветру. Снова над обрывом закурились дымки — дров теперь было вдоволь, и очаги нечасто гасли. Ингейн, спасаясь от утреннего холода, сидел у очажных камней и вполглаза следил за подвешенным на крюке горшком — там варилась рыба.
— Ал-лииши! — Сима протянула руку к горшку, и кипяток взметнулся вверх, вытянувшись над сосудом, и так повис, клокоча и пузырясь. Ингейн шевельнул хвостом.
— Ты учишься, — кивнул он, высыпая в горшок пригоршню листьев Нонкута. — Теперь верни воду на место.
Потыкав рыбу когтем, он отвернулся от очага и посмотрел на Кессу. Та тихо сидела в сторонке и наводила Зеркало Призраков то на один угол пещеры, то на другой. В древнем стекле отражалась серо-белесая муть, в которой изредка всплывали чёрные пузырьки, но больше ничего не было видно — ни существующих вещей, ни древних.
— А, вот оно какое, это Зеркало, — Ингейн взял артефакт и поднёс к самому носу, с интересом обнюхал пластину и даже лизнул её. — Странная вещь.