Станция молчала, только шипели и потрескивали огни на мачтах. Никого живого не было на берегу, даже Ифи не заползали сюда. Кесса, поймав Зеркалом солнечный блик, повернула его к стене. Яркие здания отразились в древнем стекле — такие же, как на самом деле, вот только обрыва и зарослей Высокой Травы за ними не было.
«Вот оно как,» — Кесса снова запнулась о камень, помянула про себя Реку-Праматерь, нехотя посмотрела под ноги и снова перевела взгляд на станцию. От «Флана» — кажется, откуда-то сверху — исходил странный жар, не задевающий кожу, но отчётливо согревающий кости. «А там альнкиты,» — Кесса запрокинула голову, чтобы увидеть огромный купол целиком. «То, что делает свет из камня. То, чего не видел никто из людей…»
Она шла вдоль монолитной стены и прислушивалась, но станция молчала. Чуть поодаль одно из сросшихся вместе зданий выдавалось вперёд, а из него торчала плавно изогнутая труба. Она выходила из стены и тут же в неё врастала, и по ней бегали странные белесые блики. За трубой Кесса увидела дверь.
В проёме не было ни плетёных завес, ни сколоченных вместе досок, ни каменных плит, — ничего, чем, по слухам, закрывали свои двери в Орине и Хессе, только тонкая прозрачная плёнка колыхалась меж стенами, и по ней бежали золотистые блики. Она надувалась, как пузырь на ветру, но не от ветра — что-то изнутри выталкивало её. Кесса, затаив дыхание, потрогала плёнку пальцем. Она ожидала, что провалится внутрь, но зыбкая преграда оказалась твёрдой, как камень. Кесса удивлённо мигнула.
— Защитное поле! — вырвалось у неё прежде, чем она успела оглядеться по сторонам и прикрыть рот. — Как на безоболочном альнките…
— Что?
Она вздрогнула и растерянно замигала. С той стороны прозрачной завесы на неё смотрел сармат.
Кесса никогда не видела их, но сразу узнала — по рассказам Речников, по сплетням, гуляющим вдоль Реки, по легендам, не записанным в книги. Жёлтая одежда без нитей и швов покрывала его тело, стальные пластины проступали в ней, как чешуи панциря, несколько ярких полосок тянулись по груди. Светло-серая, почти белая, безволосая кожа поблескивала, как отполированный камень, на застывшем лице жили только глаза — ярко-оранжевые, каких не может быть ни у одного человека.
— Что ты тут делаешь, знорк? — спросил сармат. Он не слишком рад был гостям. Что-то странное блестело, мигало и потрескивало за его спиной, и Кесса невольно покосилась на купола — не влезла ли она к самому альнкиту?
— Уран и торий! — Кесса подняла руку в приветственном жесте. Ей было не по себе. «Сарматы не нападают на мирных жителей,» — думала она, сдерживая дрожь. «А я ведь мирный житель…»
Сармат едва заметно вздрогнул.
— Откуда знаешь приветствие? — резко спросил он. — Кто ты?
— Я — Кесса, Чёрная Речница, дочь Ронимиры Кошачьей Лапки, — ответила она. — Я смотрела на вашу станцию. На стены, купола и мачты. Это очень красивая станция — и очень могущественная. Я слышала о вашей силе, об ирренции, об огне, который живёт в камне и никогда не гаснет… о том, что плавит скалы и превращает миры в пыль… об энергии атома, которая подчиняется вам. Но я никогда не видела станцию вблизи. И она…
Кесса помотала головой и застенчиво усмехнулась.
— Что «она»? — спросил сармат. Его рука, потянувшаяся было к стальной рукояти над плечом, дрогнула и опустилась.
— Она исполнена могущества, — Кесса глубоко вдохнула и развела руки, будто хотела обхватить всё здание. — Здесь, у холодных стен, я слышу, как по каменным руслам бежит пламя. Тут огромная сила, сила звёзд, привязанных к земле… никто из людей не смог бы управлять ею! Как вы смогли всё это построить, как вы заключили огонь в прозрачные стены? То, что тут живёт, уничтожило однажды мир! А теперь оно подчиняется вам и не смеет выглянуть наружу, и даже мерцающий яд, отравивший земли и воды, вы усмирили и изгнали, и теперь они чисты. Я никогда не надеялась, что увижу всё это…
Сармат мигнул и протянул руку к прозрачной плёнке.
— Тебе интересно, знорка? Ты хочешь войти?
Кесса закивала, умоляюще глядя на него.
— Я ни к чему не притронусь, клянусь богами! — торопливо заверила она, ныряя в проём. Плёнка расступилась под рукой сармата и снова сомкнулась за спиной Кессы. Она полной грудью вдохнула резко пахнущий воздух. Это не был запах растения, или зверя, или огня, — так пахло от раскалённого металла, от раздробленных и нагретых камней… и от Зеркала Призраков.
— Как инте… — Кесса потянулась к охристо-жёлтой стене — на ней не было ни единого стыка, ни щербинки — и тут же испуганно отдёрнула руку.
— Это стены, — ровным голосом сказал сармат. — Они не ядовиты.
Кесса, вздрогнув, подняла на него взгляд и увидела тень усмешки в его глазах. «Ох ты! Он совсем не злится,» — она усмехнулась в ответ и посмотрела наверх. «Откуда, всё-таки, исходит этот свет? Я такого никогда не видела…»
— Ты не скажешь своё имя? — осторожно спросила она.
— Кэрс Рахэйна, — сармат поднёс руку к Зеркалу Призраков и потянулся за странно выглядящей штуковиной у пояса. — Что это?
Зеркало побелело, и не от странного света, наполняющего коридор. Оно светилось изнутри, и что-то проступало из белой мути. Глаза сармата сузились, он пригляделся — и с шипением выдохнул воздух.
— Убери!
— Ох ты! — Кесса поспешно повернула Зеркало к себе и прижала к груди двумя руками. — Что случилось? Оно тебя ранило?!
Сармат медленно поднёс руку к глазам, и Кесса попятилась к двери, с ужасом глядя на него. «Только бы не…»
— Стой! — Кэрс на миг зажмурился и перевёл растерянный взгляд на Кессу. — Постой, знорка. Откуда у тебя это устройство? Что это?
— Это Зеркало Призраков из Старого Города, — ответила та, прижимаясь спиной к прозрачной завесе — поле не собиралось выпускать её со станции. — Его сделал Гедимин, Древний Сармат. А мне его подарил Речник Фрисс. Он — друг сарматов и друг вашей станции. И мы все не хотели тебе навредить.
— Вреда не было, — качнул головой сармат и оглянулся через плечо на то, что мигало неподалёку, за второй завесой. — Так, знорка… Тебе тут нельзя быть.
Кесса виновато вздохнула. «Ну вот… Так я ничего и не увижу!»
— Понятно, — кивнула она. — Я тогда пойду?
— Я не видел тебя под станцией, — задумался Кэрс. — Ты откуда?
— С верховий, — неопределённо махнула рукой та. — Полтора дня полёта. Поле меня не выпускает!
— Далеко, — задумчиво сказал сармат и оценивающе взглянул на Кессу. — Тебе нужна помощь, знорка?
— Помощь?! Ты… ты отправишь меня обратно так, как умеют сарматы?! — она едва не подпрыгнула на месте. — Правда?!
— Это быстро, знорка, — отозвался сармат, протягивая руку ко второй завесе. — Не полтора дня. Иди следом.
У станции было много дверей — Кесса насчитала четыре преграды, не считая той, что была снаружи — но все они открылись перед сарматом, и секунду спустя он стоял на перекрёстке коридоров, у странного сооружения из блестящего металла и цветного стекла. Оно растопырило острые лапы, как паук, опрокинутый на спину, оно светилось и подмигивало плоскими стекляшками и гранёными кристаллами. Кесса, забывшись, потянулась к ближайшей «лапе», но спохватилась и спрятала руку за спину.
— Что это? Сарматский механизм?
— Телепорт, — ответил сармат, отходя чуть в сторонку, к широкому светящемуся стеклу и пластине со множеством кнопок. — Вполне рабочий. Так откуда ты? Есть там ориен… приметные места? Скалы, острова, деревья… что-нибудь, что все знают, что есть на карте?
— Да! Там есть Струйна. И «Куванский Причал». И Дуб с городом скайотов, — Кесса прикусила язык и на миг глубоко задумалась. «Тут же… и сразу туда… а если…»
— Провал! — выпалила она. — Я живу у самого Провала.
— Какого из пяти? — со вздохом спросил сармат. Что-то пёстрое и протяжное мерцало перед ним на экране, но Кесса ничего не могла разглядеть в бликах.
— Он так и называется — Провал, — ответила Кесса. — Там, в зеркале, карта?