— Я… — покраснела, как рак, Мариам, — Я не хочу об этом говорить!
— А я тебя что-то здесь не видела, — сказала я, — Давно пришла?
— Сегодня, — пожала плечами Мариам, — И планирую надолго не задерживаться. Так, до середины лета… У меня на примете один реабилитационный центр есть…
— Который с морем? — уточнила я.
— С океаном, — педантично поправила меня Мариам, — Когда-нибудь я туда поеду…
====== Песня о потерянной любви ======
Она сидела на диване, болтая ногами в полосатых гетрах. А он подбежал к ней и показал листок бумаги.
— Смотри, я твой портрет нарисовал! — улыбнулся Вечность, — На мой взгляд, самый лучший…
— Опять ты за своё, — захохотала Травница, — Не так портреты рисуют. Давай, покажу. Смотри и запоминай: кружочек, глазки, брови, нос, рот, волосы… Н-да, больше похоже на обезьянку.
— Нормально, — сказал Вечность.
Он сел на диван и принялся рисовать. От усердия даже высунул язык. Спустя минуту скомкал листок и швырнул о стену.
— Опять! — в сердцах закричал он, — Задумываю одно, а выходит другое. Поэтому девченки меня шугаются! Надоело…
— Ничего, научишься, — миролюбиво сказала Травница.
Она закашлялась. Вечность постучал по её спине.
— Жесть какая, — сказала Травница утробным голосом, — Только и делаю, что кашляю. Скоро всё внутренности выкашляю. Горло болит!
— Мне это не нравится, — нахмурился Вечность, — Мне это очень не нравится.
— Да всё будет в порядке, — беззаботно махнула рукой Травница, — Сколько раз болела… Хотя я ни разу так сильно не болела.
— Вот видишь! — возмутился Блейн, — А ещё говоришь…
Он накинулся её, повалив на кожанный диван.
— Ах, что ты делаешь, бесстыдник? — шутливо шлёпнула его Травница.
Он принялся целовать её в щеки и шею.
— Я не хочу с тобой расставаться, — прошептал Вечность, — Я так не хочу тебя терять. Ты первая, к кому я не боюсь прикасаться. Понимаешь? Первая! И, возможно, единственная…
— Всё будет в порядке, — заверила его Травница.
— Я убью Отступницу, слышишь? — не обращая на неё внимания, продолжил Вечность, — Я из неё фарш сделаю!
Травница оттолкнула его и внимательно заглянула в его лицо. Улыбка сползла с её лица.
— Пообещай, что перестанешь её ненавидеть, — твёрдо сказала она.
— Пообещай не умирать, — сказал Вечность.
— Тогда… — дрогнувшим голосом сказала Травница, — Пообещай, что хотя бы не тронешь её.
— Хорошо, — сказал Вечность, — Обещаю.
Они скрепили клятву на мизинцах.
— Знаешь, как японцы клянутся? — спросил Вечность.
— Нет, — сказала Травница.
— Пусть я проглочу тысячу игл, если солгу, — сказал Вечность.
— Ограничимся тысячью леденцов, — улыбнулась Травница.
На календаре было 15 января.
— Ай-ай-ай, — сказал Вечность, — И не стыдно тебе?
— Что? — постаралась я напустить на себя невинный вид.
—Воровать сны, — осклабился Вечность, — Хороша новенькая! Ведьма, каких ещё поискать, любительница подглядывать, так ещё и воровка!
— Я не хотела, — честно сказала я, — Просто я думала о вас ночью. Это так странно. Пока я отлеживалась у себя в конуре, тут такие страсти кипели.
— И хорошо, что отлёживалась, — проворчал Вечность, — Жуткая была эпидемия. Дело тут не в количестве. Просто…
— Просто она унесла жизнь твоей возлюбленной, — сказала я, — Вот и всё. А ты от отчаяния переключаешься на ненависть.
— Это так, — согласился Вечность, — Я ненавидел Отступницу за то, что та нас заразила. Ненавидел Королеву за то, что та решила придти к ней в гости. Ненавидел Халатов, не сумевших её спасти. Ненавидел её родителей за то, что те даже как следует возмущаться не стали и решили замять шум, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но больше всего я ненавидел себя. За то, что меня даже не было рядом в момент её смерти. Даже во сне. Я только забрал часть её боли. Мог бы и больше. Но слишком испугался. Боль была слишком сильная.
Меня вдруг осенило. Да так осенило, что я аж подпрыгнула.
— Заболеть должна была только она, — высказала я свою догадку, — А ты разделил с ней свою болезнь.
— Если бы Королева не оборонила свой платок, она бы переболела ангиной. А я бы ходил с соплями и кашлем. Но Королева у нас жестокая. Поэтому я решил разделить с ней болезнь. Пневмония на двоих, знаешь ли. Травница сказала, что я дурак.
— Правильно сказала, — рассердилась я, — Чего удумал? Помирать вместе с ней?
— Да. Если понадобится, — сказал Вечность, — Но не понадобилось. Она ушла одна.
— Ты идиот, — сказал Кит, — Ты просто решил заразиться от неё, чтобы умереть в один день, как в сказке. Думаешь, ты бы спас её?
— Если бы Королева была такой, какой ты её описываешь, то она бы предложила нам обменяться участями.
— Ну уж нет, — нахмурился Кит, — Даже не думай об этом. Травница бы никогда не простила тебе такое.
— А что, так можно? — спросила я.
— Можно, — поморщился Кит, — Но нежелательно. Королева и это ей предлагала, но Травница ответила категорическим отказом. Даже договорить не дала. И Грань пересекать не захотела.
— Бросить его решила, — проворчала я.
— Он справится, — сказал Кит, — Она знала, что он сильнее, чем кажется. Безалаберный, глупый, доверчивый, но точно не слабый.
— Эй, хватит обсуждать меня так, словно меня тут нет! — возмутился Вечность, — И не сильный я. Слабак.
— Сильный, — сказал Кит, — Иначе бы не стал Знающим.
Вечность потупил взор.
— Может быть, — прошептал он, — И если бы я мог выбирать, я бы променял Грань на неё.
А скоро к нам попала Габи. Сначала её продержали в отделении для буйных, потом подселили к Мариам и ещё одной девочке, с которой я познакомилась следующим образом…
Я в одиночестве собирала цветы на заднем дворе. Среди веток деревьев чирикали птицы. За забором виднелся серый асфальт дороги, гремящий под колесами машин. Проехал какой-то тип на мотоцикле, помахал мне рукой. Из-за шлема я не видела его лица.
— Почему я, собственно, должна торчать тут? Это бесит, знаешь ли. Я абсолютно здорова!
— Радуйся, что ты не в отделении для особо буйных! А ваще, можешь попросить переселить в одиночную! Если они свободны…
— Ну уж нет. Что б я там совсем рехнулась в одиночестве?
В сад вышла Габриэль в сопровождении какой-то девочки с коричневом пиджаке. Она мне сразу не понравилось.
— А ты что, местный псих? — спросила незнакомка.
— Голоса в голове приказывают убить тебя, — сказала я, — Я ведь и послушаться их могу.
— Очень смешно, — сморщилась девочка, — Я Элис, и я ненавижу это место.
— Класс, — сказала я, — А я пить хочу. Габи, принеси мне сок.
— Сама принеси, — возмутилась Габи, — Я те официантка, что ли?
— Ну да, — осклабилась я.
По пути мне встретился Ромео, который выходил из палаты психотерапевта, будучи явно не в духе.
Я зашагала от него прочь. Зашла на кухню, попросила у столовых работниц воды. Шла со стаканом воды по коридору и ловила на себе жадные взгляды пациентов. Потом меня поймала Ласка и затащила к себе в кабинет.
— Ну что? — спросила она, — Как с кошмарами и галлюцинациями?
— Снятся, — сказала я, — И затягивают.
— Ты пьёшь лекарства?
— Да. Но они не помогают.
— Не всегда лекарства помогают, — вздохнула Ласка, – Прямо не знаю, откуда у тебя это. С семьёй всё нормально, насилия не испытывала. Из родни точно никто не болел?
— Вроде как нет, да и не доводилось мне спрашивать. Как вы вообще себе это представляете? «Мам, а среди твоих предков случайно не было шизиков?»
— Смейся сколько хочешь, но это очень важно. Так, ладно… Всё это очень странно. В любом случае, у тебя на сегодня назначено МРТ. Надеюсь, ты не забыла?
— Нет. На 12.00. Я помню.
— Вот и отлично. Я пропишу тебе антипсихотики потяжелее и снотворное. Судя по синякам под глазами, ты давно нормально не спала. А здоровый сон очень важен.