Поездка автостопом. Одно время Герман и Риша увлекались таким. С одноразовыми попутчиками они исколесили всю округу. Правда, потом Риша перестала ездить, а Герман без неё не захотел.
Я выставила руку вперед, ловя машины. И заржала. Ни слева, ни справа от меня не намечалась ни единой машины.
— Что за идиотская идея, — сквозь смех сказала я себе, — И чего тебе в поезде не сидится?
Проехала какая-то машина. Старинный драндулет, издававший невообразимые звуки.
— Че, куда едем, красавица?
Из машины высунулся лысеющий мужик с сальными глазками.
— Пожалуй, подожду следующую, — сказала я.
— Ишь, какая разборчивая. Пока дождёшься другую тачку – состаришься. Полезай, кому говорят, — сплюнул мужик.
— Спасибо, не хочется, — улыбнулась я.
— Ну и сиди тут.
Машина уехала, оставив после себя выхлопные газы. Я закашлялась.
Дальше был дорогой спорткар. Он чуть притормозил, и из окна высунулась лохматая голова Тома.
— Ведьмочка? — хмыкнул он, выпуская клубы дыма, — Автостопом решила заняться? Куда едешь?
— В соседний город, — сказала я.
— Ой… — сконфузился Том, — Мы туда не поедем. Прости. Лови кого-нибудь другого.
Стекло поднялось. Автомобиль уехал.
Я сидела на сумке, голову напекло. Нестерпимо хотелось пить. Жужжали мухи, стрекотали кузнечики. На руках живого места не осталось от укусов насекомых. Я усердно чесала их, потеряв всякую надежду поймать машину.
— Опять ты?
Остановился до боли знакомый мне драндулет. Показалось недовольное лицо парня с заправки.
— Надо же, ты запомнил меня? — хмыкнула я, — А как я могла тебя запомнить из многочисленных попутчиков? Это судьба, чувак.
— У меня просто память на людей хорошая, — процедил парень.
— Я к морю, — сказала я, — Подвезёшь?
— Могла бы просто на поезд сесть, — проворчал парень, — Зачем с незнакомцами ехать? Дура, что ли?
— А вот взбрендило мне и всё тут, — пожала я плечами, — Всё нужно пробовать впервые.
— Ага. И быть похищенной, избитой, без вести пропавшей… — парня всего передёрнуло, — Ладно уж. Садись. Твоё счастье, что твой попутчик порядочный.
— А ты почему не сел на поезд? — спросила я, — Так же быстрей. Да и цены на бензин сейчас, должно быть…
— Не люблю большие скопления людей, — перебил он меня, — Да и окно тут можно открыть, и никому не будет дуть. У меня от духоты обмороки.
— Какие мы неженки, — хмыкнула я.
— Хотя бы не сумасбродный, как ты, — огрызнулся парень.
Ты говоришь да — я говорю нет.
Ты говоришь «стой» — я говорю «уходи, уходи, уходи»
О нет!
Ты говоришь «прощай» — я говорю «привет»!
— Ты фальшивишь! — поёт парень в такт песне.
— Ты тоже, — пою я.
Песня заканчивается, мы включаем её снова. И снова. и снова. Потом нас начинает от неё тошнить и он включает «лимонное дерево».
Мы несемся по пустынной дороге, и впереди нас — только пустой горизонт и синеющее небо без единого облачка, которое пересекает шрам от пролетающего самолета. По бокам — высокая трава, дикорастущие цветы, перекати-поле, репейник, ковыль, полынь. Кажется, я видела сурка, стоящего на одиноком пеньке. Вдали гоготали птицы, хлопали крыльями, поднимались в небо дружной стаей. Ветер перебивал вонь внутри машины, внося аромат горелой травы, дыма и цветов, остужал разгоряченную кожу, взлохмачивал волосы. Солнце светило прямо в лицо. Попутчик разбрызгал средство от насекомых. На шее красовался здоровенный укус слепня.
— Ехать будем долго, — предупредил он, — Надеюсь, ты взяла с собой еду? Потому что у меня её немного.
— Конечно, я… Ой.
Я обнаружила, что не взяла с собой ничего съедобного.
— Класс, — сказал парень, остановившись, — Будем, как первобытные, добывать себе пропитание. Я заточу копьё, а ты ищи давай коренья.
— А потом мы ничего не найдем и съедим друг друга, — мечтательно сказала я, — Ну, у тебя же есть немного еды? Будем экономить, значит…
— Ты же не прожорливая? — осведомился парень, — У меня только две банки консерв, упаковка печенья и газировка. Дам тебе половину банки, одну пачку печенья и 10 глотков газировки. На большее я не согласен.
— Идёт, — сказала я, — Мне этого вполне достаточно. Ем я мало.
Я давилась рыбными консервами, запивая их газировкой и заедая печеньем, которое было очень жестким и его было не раскусить с первого раза. Стало ещё жарче. Насекомые так и налегали. Вокруг меня принялась кружить пчела. Должно быть, за цветок приняла.
— Долго там? — раздалось откуда-то сзади.
Парень рылся в багаже.
— Закончила, — выдохнула я.
— Через минуту отправляемся, — сказал парень, не вылезая из багажника, — Проветри пока. Не хочу нюхать рыбную вонь.
— У нас итак окно открыто, — пробормотала я.
Попыталась включить вентиляцию. Не работала. Открыла дверцы, принялась махать газетой. Наконец парень закончил возиться с багажом и мы снова отправились в путь.
Вечером мы остановились. Спали прямо в машине. Я смотрела на звёздное небо, темнеющую в сумерках траву и асфальт дороги.
Я не видела снов. Только чернильную тьму. Всю ночь она продержала меня в себе и выпустила только утром, да и то от настойчивых возгласов парня.
— Вставай, спящая не-красавица! — говорил он, — Давай, поднимайся.
Я посмотрела на небо.
— Шесть часов, — пробормотала я, — Ты мазохист, что ли? Или садист? Или и то, и другое вместе?
— Не знаю, как ты, а я хочу побыстрее приехать, — сказал парень, усаживаясь за руль.
— Окей, а меня зачем будить? — осведомилась я.
— А просто так, — усмехнулся парень, — Чтобы жизнь мёдом не казалась.
Мы снова гнали свыше дозволенной скорости и горланили старые песни. На сей раз нашей жертвой стали рок-н-ролльные дядьки. Обедали опять ужаснейшей рыбой, жесткими печеньями и газировкой. Ближе к вечеру показался вдали город. Невысокие дома, огни и кусок океана. Казалось, я слышу шепот волн. Что-то мне это наполнило.
— Ты там не обольщайся, — кинул парень, — До города ещё ехать и ехать.
Потом мы пели Фрэнка Синатру, а потом Джона Леннона и Йоко Оно.
— Почему все ругают Йоко? — спросила я, — По-моему, она изменила Джона в лучшую сторону. И вообще, она крутая.
— А мне не нравится его сольная карьера. Группа лучше.
— Особенно Пол Маккартни, — облизнулась я.
— Избавь меня от своих фантазий, — фыркнул парень.
— А Леди Гага есть? — спросила я, — Или, как в психушке, самому новому диску 20 лет?
— Ты в психушке лежала? — приподнял брови парень, — Тогда ничего удивительного. Нет, новые у меня есть. Нирвана, например.
— И это, по-твоему, новое? — фыркнула я.
— Почему нет? — пожал плечами парень, — Учитывая то, что я слушаю в основном музыку от 20-х до 60-х годов.
— Ну ладно, включай свою Нирвану, — разрешила я, — Слушать всё равно нечего.
Потом мы подпевали не самым приличным их песенкам, а я даже подтанцовывала, привстав с места.
Ночью мы тоже ехали. Приехали к четырем утра. Парень припарковал машину у мотеля.
— Деньги хоть есть? — вздохнул он.
— Деньги есть.
Мы расположились в соседних комнатах. Сразу же после бронирования я побежала к пляжу…
====== Песня о побеге ======
Несколько одиночек сидели на песке, расстелив полотенце. Смотрели вдаль, зарывая босые ноги в песок и закрывая лицо панамками. Фотограф возился с камерой и лихорадочно читал учебник. Парочка держалась за руки и прогуливалась вдоль берега. Старик читал книгу Харуки Мураками. Семья разжигала костер и жарила шашлыки, отец пел под гитару, старший сын возился с мясом, а дочка читала журнал. Из прибережного кафе доносилась музыка и если как следует принюхаться, то можно было почувствовать запах свежей выпечки.