Министрам удалось убедить Николая II подписать рескрипт на имя А.Г. Булыгина. В нем говорилось о привлечении достойнейших, доверием народа облеченных, избранных от населения людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предложений. По поводу рескрипта не было единства даже в ближайшем окружении Николая II. Сестра царя — великая княжна Ксения Александровна — записала в своем дневнике: «Появился манифест, который поверг нас в уныние, — казалось, что теперь все закончено — в нем только одни слова. К счастью, на заседании Нику убедили подписать рескрипт на имя Булыгина». На следующий день в царском семействе ожесточенно спорили, не воспримут ли рескрипт как конституцию. Великая княгиня была настроена оптимистично: «...это невозможно, чтобы так думали, в рескрипте ясно сказано, в чем дело. Вместо обещанных на сегодня беспорядков — общая радость. Утром, когда здоровалась с Ники, сказала ему «ура» — на что он мне показал кулак!»164.
Известие о возможности привлечения к государственным делам лиц, облеченных доверием народа, несмотря на туманную формулировку, как громом поразило охранителей. Одними закулисными интригами оказалось невозможным предотвратить уступки. Предстояло заявить о себе в полный голос. Вслед за крайне правыми Петербурга в борьбу включились консерваторы из Москвы. Среди родовых московских бар существовало некоторое подобие политического объединения. Вокруг братьев графов Павла и Петра Шереметевых образовался кружок дворян. Он не имел четко разработанной программы и, по существу, являлся салоном консервативного направления. Рескрипт 18 февраля подтолкнул членов кружка к мысли о том, что необходимо выйти из аристократических гостиных на широкую улицу политической деятельности. В апреле 1905 г. было объявлено о создании Союза русских людей. Выпущенное по этому поводу воззвание призывало: «Стараться правильно выполнить царскую волю и без корысти выбирать по первому государеву призыву истинно достойных людей»1.
По-иному отнеслась к маневрам самодержавия Русская монархическая партия, которая начала складываться вокруг редакции «Московских ведомостей». Ее основатель Владимир Андреевич Грингмут происходил из семьи обрусевших немцев, При роздении его нарекли именем Карл Амалия. Он получил прекрасное домашнее образование, слушал лекции в Московском, Берлинском и Лейпцигском университетах, но курса нигде не закончил. Грингмут довольно поздно принял российское подданство и вступил в лоно православной церкви. С пылом новообращенного он стал проповедовать превосходство исконно русских традиций. К этому времени Грингмут уже имел покровителя в лице признанного глашатая реакции М.Н. Каткова и преподавал в катковском лицее, оплоте классического образования. В стенах лицея он прошел путь от младшего тьюторского помощника до директора. В добавление к этому полосы «Московских ведомостей» заполнялись рассуждениями Грингмута о греческих трагедиях, новостях египтологии и необходимости расширить преподавание классических языков, — единственном способе вышколить умы необузданной молодежи.
На Грингмута стали смотреть как на самого достойного из «птенцов гнезда Каткова», и через несколько лет после смерти влиятельного покровителя ему предложили встать у руля флагмана консервативной прессы. На посту редактора-издателя «Московских ведомостей* он заслужил полное доверие охранителей. С марта 1905 г. Грингмут поместил ряд статей о необходимости объединения монархистов. В следующем месяце при редакции «Московских ведомостей» открылось Центральное бюро Монархической партии и начался прием членов. За 10 дней в партию вступили 38 человек, в том числе граф Н.Ф. Дйден, барон Г.Г. Розен и князь ДН. Долгоруков. Интересно, что в семье князя разные поколения исповедовали разные политические взгляды. Его сыновья Павел и Петр стали видными деятелями конституционно-демократической партии.
На страницах «Московских ведомостей» были изложены задачи партии. Монархисты признавали, что Россия нуждается во внутренних реформах. Однако эти реформы не смогут принести благих плодов, «коль скоро они будут производиться под натиском теперешнего революционного движения». Монархисты обещали царю полное содействие, если он решится на применение диктаторских мер. «Когда Верховная Власть восторжествует над внутренней смутой и доведет войну с внешними врагами до желанного славного конца, — тогда лишь настанет время для основательных зрелообдуманных государственных реформ»165. Монархическая партия не просто предполагала забыть о реформах до полного водворения порядка. Ее сторонники открыто заявляли о том, что в будущем не предвидится никаких значительных перемен. Ведь реформы должны были свестись к «еще большему укреплению неограниченной самодержавной Власти на Руси», «возвеличению единой Православной церкви», развитию «русской национальной идеи».