В советское время на месте трагических событий установили мемориальную доску: «Вечно будет жить память о первых борцах и мучениках за дело рабочего класса. В здании Сиб. Жд. погибло от руки черносотенцев 1354». Конечно, эта цифра многократно преувеличена. В сгоревшем здании из-под руин извлекли тела 68 погибших Вряд ли их можно было назвать борцами за дело рабочего класса. Большинство погибших были не членами городской милиции, а служащими железной дороги, на свое несчастье пришедшими в тот день за жалованьем. Впоследствии полиция признала, что только один погибший в томском пожаре имел отношение к революционному движению, причем его дело было прекращено ввиду маловажности240.
Казаки чаще, чем солдаты, оказывали поддержку патриотическим манифестациям при их столкновении с противоправительственными демонстрациями. Манифестанты с хоругвями и портретами были понятнее и ближе казакам, чем студенты, требующие политических свобод. В Москве вечером 20 октября группа студентов и курсисток встретилась с патриотическим шествием по Моховой улице. Среди студентов были члены боевой дружины, вооруженные револьверами. Они открыли огонь поверх голов и потеснили черносотенцев. Неожиданно из окон Манежа началась стрельба залпами, заставившая студентов бежать с поля боя. На следующий день ректор Московского университета АА Мануйлов отправился в Манеж, «где казачий офицер заявил, что он не давал приказания стрелять. Произведенный подсчет боевых винтовочных патронов показал, что около 80 их израсходовано». Допрошенные казаки «все сознавались, что стреляли в толпу демонстрантов, некоторые по одному, а другие — по два-пять раз»241.
Полицейские, особенно низшие чины — городовые и урядники, по своему происхождению и образу мыслей мало отличались от простонародной толпы, участвовавшей в избиениях крамольников. В Симферополе полицейские сами участвовали в побоище. Беспристрастный язык обвинительного заключения запротоколировал действия городового С.Н. Ермоленко, который «ударил шашкой Исаака Левчика, оказавшегося затем убитым, ударил два раза обнаженной шашкой по рукам Якова Кравца, схватил за косу одну девушку и топтал ее ногами; в участке бегал от одного раненого к другому и наносил им удары, между прочим раскровянил нос Хаиму Берлину и с криком «вот, жид, тебе свобода!», а также по животу бил Марию Рохлин»242. Справедливости ради следует сказать, что городовой действовал, очевидно, в состоянии умоисступления. Терзаемый муками совести, он повесился.
Вместе с тем следует отметить, что в Аккермане, Измаиле, Кривом Роге, Херсоне и в ряде других городов порядок был восстановлен при помощи войск, беспощадно расстреливавших погромщиков. Самым решительным образом были подавлены беспорядки в Саратове, где губернатором был ПА Столыпин. Когда начался погром, саратовский губернатор отсутствовал в городе. Погромщики осадили редакцию либеральной газеты «Приволжский край», выворачивали камни из мостовой и бросали их в окна редакции. Журналисты бежали от толпы через черный ход. Прослышав, что семьи евреев пытаются спастись на пароходе, погромщики с кольями и камнями прибежали на пристань, желая совершить самосуд, но пароход уже успел отвалить от берега. Спешно вернувшийся в город ПА Столыпин обратился к толпе с требованием немедленно разойтись, пригрозив, что прикажет открыть огонь по участникам беспорядков. Погромщики по-своему истолковали речь губернатора- «Сказал, успокойтесь, все будет по-вашему. А жидов я выселю из Саратова в три дня — такие получены мною сегодня правила». Однако губернатор не шутил. По его приказу солдаты расстреляли погромную толпу, убив 3 и ранив 18 человек. Саратовский социал-демократ В.П. Антонов признавал; «По приезде Столыпина (он был в отпуске) 21 октября войска были приведены в действие и стали разгонять громил. Получилось впечатление, что погром был прекращен Столыпиным*243.
Особого внимания заслуживает позиция священнослужителей. Сразу оговоримся, что Русская православная церковь в лице Святейшего Синода осудила разгул насилия. Синод разослал «Пастырское поучение народу православному», в котором призывал верующих одуматься, пока еще есть возможность не запятнать свои руки кровью. Порицание погромщикам прозвучало в воззвании архиепископа Херсонского и Одесского Димитрия: «Жертвой насилия оказались честные труженики и торговцы, большей частью бедняки, которых вы своим буйством и разорением их убогого имущества лишили крова и куска хлеба»244.
242
Дело об октябрьском погроме в Симферополе Судебный отчет / Под ред. И.С Клейнершехта. Симферополь, 1907. С 18.