— Понял, товарищ капитан! — довольно сказал Ёлкин. — Отбой! Спокойной ночи!
Терехов даже растерялся.
— Разве к нам не заедет?
— Нет, он в двенадцатом квадрате. Это далеко.
— Всё-таки я не понял, зачем ракеты пулять?
— Чертей отпугивать! — засмеялся погранец. — Нечистую силу. Духов, леших, единорогов. Лучше с ними не связываться. Мешков попробовал бизнес наладить. Рог он добыл настоящий и продал перекупщикам, а те — в Саудовскую Аравию. В общем, духи Укока потом изловили и так его отделали! Жена едва выходила.
И примолк, спрятавшись за непривычной маской хитреца. В это время из синей лунной дали послышался стук, вроде бы копыт, причём дробный, будто табун бежит.
— Легки на помине, — шёпотом обронил Терехов. — Духи скачут!
Тёзка перекинул автомат на грудь и заглушил выдвижную электростанцию. Прожектор погас, в тишине все звуки стали явственней, но лунного света не хватало, чтобы рассмотреть какое-либо движение. Теперь отчётливо слышался топот копыт скачущего галопом одинокого коня, причём звук наплывал прямо по курсу, на кунг!
— Конь, — дрогнувшим голосом отозвался Ёлкин и зачем-то снял автомат с предохранителя.
— Стрелять не вздумай, — предупредил Терехов.
— Нет, это я так, — залепетал тёзка. — Сила привычки... Что делать будем? Вдруг выбежит?
— Ловить, — хмыкнул Андрей. — Если рогов нет.
Андрею показалось, что по серой каменистой пустыне уже мелькают короткие тени — луна поднялась высоко.
— А если есть? — спросил Ёлкин. — Стрелять в крестец?
— Я тебе выстрелю! — пригрозил Терехов. — Стрелок...
— Андрей Саныч, удача на такой охоте раз выпадает...
— На какой охоте?
— Единорожей! Другого случая не будет.
Хотел ещё что-то добавить, но в этот миг звук резко оборвался, будто лошадь встала на полном скаку. А так не бывает!
— Всё! Ушла в другое измерение, — серьёзно заявил «солдат удачи». — В параллельный мир. Вот всегда так!
Пожалуй, минуту была мёртвая тишина и полная неподвижность теней. Затем послышался звук шагов передвигающегося трусцой человека и шорох брезента.
— Вроде, Рубежов, — разочарованно промолвил Ёлкин и опустил ствол автомата. — Я его бег по звуку узнаю, у него ноги короткие, семенит.
И впрямь скоро заплясала сначала тень бегущего человека, потом и он сам обозначился зелёной фигурой со сверкающим примкнутым штык-ножом. Сержант перешёл на шаг и нетерпеливо спросил:
— Ну? Где?! Лошадь где?
— Не было лошади! — откликнулся Ёлкин.
— Как не было? На вас гнал!
— Топот слышали...
Рубежов как-то странно озирался, словно погони опасался, и при этом хватался за сердце и отпыхивался.
— Видел, как вас! Серая в яблоках! Двести метров от кун-га! Сахару дал. Вы тут базарите — она стоит, слушает... Погнал — шагом шла, в зад пихал.
— Каким шагом? — возмутился Ёлкин. — Галопом скакала, мы же слышали! Потом раз — и пропала.
Расстроенный сержант мрачно выругался, сдёрнул из-за спины автомат, поискал место, куда поставить, и вдруг воткнул штык-ножом в землю.
— Всё, надо переводиться с этой долбаной заставы! Или вообще на дембель, досрочно. Завтра же рапорт напишу!
— Это тебе не на дудочке играть, — ехидно заметил рядовой Ёлкин.
— Да пошёл бы ты! — опять ругнулся сержант и бухнулся на стульчик. — Всё, я наслужился. Ведь в прошлом году ещё хотел! Если бы не ты, Ёлкин-Палкин, я бы уже на гражданке был. Всё — ты! Давай ещё на один срок! Дикий гусь... Увезут в психушку и с волчьим билетом выпустят!
— Ты не переживай так, Алик, — ласково заговорил Ёлкин. — К этому надо привыкнуть, смириться. Существуют вещи, которые мы не можем понять и объяснить.
Тот взорвался:
— Какого хрена?! Вот так видел! Сахар давал, по холке гладил! Куда делась?! Всё, ты как хочешь, а я — на дембель. Плевать на выходное пособие, на банки...
— И рог был? — серьёзно спросил Ёлкин.
— В том-то и дело! — чуть ли не со слезами выкрикнул сержант. — В руках держал, щупал! Самый настоящий рог. И светится ещё! Белый такой.
— Тебе, парень, и впрямь отдохнуть надо, — сдержанно заметил Терехов. — Где-нибудь в санатории.
— Не верите? Своими глазами! Глюки, что ли?
— Хуже...
— Нет, я понимаю — обман зрения! Лунный свет! Черти чудятся... Но так реально!
Ёлкин суетился возле, готов был по голове погладить, как плачущего ребёнка.
— Успокойся, утро вечера мудренее. С этим надо переспать... Иди, ложись до утра, а я — в дозор.
— Я с этим не один раз спал — не помогает! — обречённо заявил Рубежов. — Не уговаривай. Всё, решено! Когда-нибудь всё равно пришлось бы решать. Ну вот скажи мне: куда она делась?!