— Эх, — печально вздохнул Дитрих, вглядываясь в темные улочки за мостом, ведущие к Конюшенному двору, — не учили меня рыцарским забавам. Где бы еще представился случай поддержать славные традиции предков?
— Ты о чем? — удивился Войцех.
— Ну как же, — рассмеялся фон Таузиг, — преломить копья во имя прекрасных дам, содрать выкуп с выбитого из седла противника и напиться до умопомрачения. Штальхоф — одно из последних мест в Германии, где проводились турниры. Пандус, ведущий на верхнюю галерею, видел? Это чтобы рыцари могли покрасоваться перед очами курфюрста.
Дитрих снова обреченно вздохнул и махнул рукой.
— Все равно вряд ли я втиснусь в те доспехи, которые там выставлены на обозрение публики. Да и копья я там не приметил.
— Мои предки под Грюнвальдом без всяких доспехов тевтонских рыцарей с коня ссаживали. Так что можем напиться и без выкупа, вскладчину. В честь общей победы над мрачным наследием прошлого.
— Идет, — согласился Дитрих, — завтра после учений и займемся восстановлением рыцарских традиций.
Шум голосов и лязг железа они услышали еще у Хоффкирхе, возвышавшейся над набережной темной громадой. Петерсдорф пришпорил коня, и офицеры последовали его примеру, галопом пролетев по Дворцовой площади, высекая подковами искры из старой брусчатки. На въезде в Конюшенный двор их остановил часовой. Несмотря на бурные события, по-видимому, происходившие во дворе Штальхофа, караульную службу черные гусары несли исправно, что весьма порадовало Шемета, чей полуэскадрон находился на боевом дежурстве.
Завидев командующего кавалерией, гусары толпой бросились к нему. Красный от стыда Ортманн и бледный от гнева Шемет, не сговариваясь, пустили коней вперед, перекрывая шум голосов зычными словами команды к построению. В несколько минут порядок был восстановлен, и корнет Эрлер, дежурный по эскадрону, направился к спешившемуся Петерсдорфу с докладом.
Из доклада следовало, что командир эскадрона, ротмистр Вольфганг Метцингер, «попал в плен к неприятелю». Седой фридриховский вояка, не взятый на регулярную службу по возрасту и вздорному характеру, благоволил к молодежи, с восторгом выслушивавшей его байки о Семилетней войне, не раз заставлявшие Войцеха украдкой усмехаться в усы, не столько от недоверия к самим историям, сколько от того почти эпического значения, которое ротмистр придавал весьма скромному вкладу гусарских полков в кампании Старого Фрица.
От приглашения к Кернеру Метцингер отказался, сославшись на усталость и боль в старых ранах. Однако же вечером, проследив за обустройством эскадрона и расстановкой караульных, решил воспользоваться оказией, чтобы, по его собственным словам, «отпраздновать славное взятие Дрездена». Учитывая, что французские войска оставили город без боя за три дня до вхождения в него Силезской армии, повод был, мягко говоря, притянут за усы.
Прихватив с собой особо восторженную молодежь в лице эскадронного барабанщика Иоганна Дасслера, корнета Зигфрида Энгеля и вахмистра Гюнтера Цоха, Метцингер пешком отправился за Эльбу, в Новый город, где воплотил свое намерение в изрядное количество бутылок рейнского. Дрезденцы, до поры бесстрастно выслушивавшие победные здравицы и грубоватые прусские шутки, однако, не стерпели, когда ротмистр коснулся в своих громких разглагольствованиях персоны Фридриха-Августа, обвинив саксонского короля в трусости и двоедушии. Завязалась драка, и подоспевшая городская стража уволокла буянов в Блокгауз, где разместился полицейский участок. Цоху удалось скрыться по дороге, и вахмистр принес черные вести в эскадрон, тут же вскипевший праведным гневом и порешивший большинством голосов поспешить командиру на выручку.
— Я надеюсь, приказ командующего армией генерала фон Блюхера тут всем известен? — ледяным тоном осведомился Петерсдорф, выслушав доклад. — К саксонцам относиться со всем уважением, как к вероятным союзникам, в бой вступать только при угрозе жизни, по возможности уходя от сражения даже в этом случае. Административный арест такой угрозой не является. Все, не явившиеся завтра к вечерней поверке, объявляются дезертирами, и эскадрон выступает без них. Разойтись!
— Господин майор, — тихо спросил Войцех, подходя к Петерсдорфу, — Метцингер, безусловно, получил по заслугам. Но мальчишек жаль.
— Они не мальчишки, а гусары, молодой человек, — усмехнулся майор, — кто бы говорил, герр лейтенант, но не вы. Выбросьте из головы эту историю и идите спать. Завтра с утра у вас дел непочатый край, учения не отменяются. Возьмете на себя временное командование эскадроном.