— Разрешите провести учения на городских улицах! — у Войцеха промелькнула шальная мысль, но он и сам еще не знал, как ее осуществить. — Здешний двор предназначен для ристалищ, а не для экзерциций.
— Разрешаю, — усмехнулся Петерсдорф, — главное, не переусердствуйте, герр Шемет.
Своим новым положением Войцех не замедлил воспользоваться, созвав офицеров эскадрона на военный совет. Участники пробирались в небольшую каморку, заваленную каким-то средневековым хламом, по одному, стараясь не привлекать внимания. На шаткий стульчик с треснувшей ножкой поставили свечу, и отблески пламени, раздуваемого сквозняком из-за потертого гобелена, которым было завешено выбитое окно, плясали по стенам, придавая собранию вид таинственного заговора.
— Если ротмистра завтра объявят дезертиром, — не тратя времени на долгое вступление, начал Войцех, — позор всему эскадрону. И за меньшее части распускали. Но и приказ командующего нарушать нельзя. Да и стражники ни в чем перед нами не виноваты, они честно исполняли свой долг.
— Если сделать ничего нельзя, — недовольно заметил Ортманн, — тогда зачем мы вообще собрались? Вставать ни свет, ни заря.
— Затем, чтобы решить, что делать, — улыбнулся фон Таузиг, — верно, герр лейтенант?
— Верно, — кивнул Шемет, — но времени действительно в обрез. Так что давайте ваши предложения, господа.
— Может, обратиться к перфекту? — с сомнением в голосе спросил Ортманн. — Хотя это может занять не один день, а майор своего решения менять не будет.
— И слухи по всему городу пойдут, — добавил Дитрих, — нам это ни к чему.
— Значит, надо придумать что-то такое, чтобы стража оказалась заинтересована в пресечении слухов, — заметил Войцех, — но что?
Он вдруг замолчал, приложил палец к губам и прислушался к воцарившейся в каморке тишине. Где-то скреблась мышь, ветер шуршал гобеленом, тихое дыхание собравшихся эхом отражалось от каменных голых стен.
— Корнет Лампрехт, — строгим голосом, но едва сдерживая улыбку, произнес он, — вы можете покинуть укрытие и принять участие в собрании.
— Как вы догадались, герр лейтенант, что это я? — удивленно спросил Карл, выбираясь из-за гобелена. — И с каких пор я стал корнетом?
— С этой минуты, — рассмеялся Войцех, — в связи с моим повышением командный состав эскадрона нуждается в экстренном пополнении. И кто еще мог влезть в окно по отвесной стене? Никого другого плющ бы не выдержал.
— Простите, герр лейтенант, — смутился Карл, — мне не следовало…
— Оправдываться потом будете, корнет, — вмешался Ортманн, — у нас есть более важные дела, чем выслушивать оправдания любопытного мальчишки.
— Решаете, как организовать побег ротмистру Метцингеру? — самым невинным голосом осведомился Карл. — Его держат в Блокгаузе, на втором этаже. Всего-то дел, что решетку перепилить и выпустить узников.
— А стража в это время будет ворон считать? — саркастически хмыкнул фон Таузиг. — Или ты знаешь способ бесшумно пилить решетки? И как передать им пилу?
— Решетки не пилой пилят, а ножовкой, — ответил Карл, — и передавать ничего не надо. А надо взобраться по стене и сделать это самим.
— Вот ты и забирайся! — насупился Ортманн. — А мы поглядим, как стража тебя будет со стены снимать. Зато у тебя будет шанс попасть в одну камеру с ротмистром, если повезет.
— Никто никого снимать не будет, — Войцеха, наконец, озарило, — мы их отвлечем. Карл, отыщи мне перо и бумагу. Отвезешь записку Кернеру, нам понадобится его помощь.
Поспать в эту ночь Шемету так и не довелось. Отослав новоиспеченного корнета с запиской, он отправился к Гансу Штоку, капельмейстеру эскадронного оркестра, и вытащил его из койки, только чтобы услышать, что составленный им план имеет одно слабое место. А именно содержание барабанщика Иоганна Дасслера под стражей совместно с ротмистром.
— А кто-нибудь еще может на барабане сыграть? — спросил Войцех, нахмурившись. — Это же, наверное, несложно?
— Вот сами попробуйте, герр лейтенант, — проворчал Ганс в седые усы, — тогда и решите, сложно это, или нет. Я, конечно, мог бы заменить Иоганна. Но кто заменит меня?
— А, знаете, герр Шток, — усмехнулся Шемет, — я готов попробовать. Мой учитель музыки говорил, что это все, на что я гожусь.
— Вы, значит, считаете, что барабанщику талант не нужен? — Шток грозно сдвинул косматые брови.
— Нет, что вы, — рассмеялся Войцех, — наоборот. Хочу ему заочно доказать, что я не настолько безнадежен, как он думает.