— Платить кто будет, господин лейтенант? — недовольно пробурчал староста, сдувая пену с усов. — Пруссаки, говорят, драпают до самого Бреслау, а Наполеон вот-вот войдет в Берлин.
— Значит, в ваших интересах не допустить такого поворота событий, — резонно возразил Войцех, — по французским распискам вам хоть раз за последний год заплатили?
Староста покачал головой, но маленькие глазки смотрели жестко.
— Вы — не Гогенцоллерн, господин лейтенант, — хмыкнул он, — и вряд ли можете гарантировать, что мы получим эти деньги в случае вашей победы. А французы, до последнего времени, платили исправно. Вот если бы вы расплатились звонкой монетой, наши ребята, возможно, и поверили бы сладким словам господина Кернера.
— И где я ее возьму? — нахмурился Шемет. — Знаете, герр Шульман, я бы и из своих средств заплатил, но золото — тяжелый груз, а я сомневаюсь, что здесь имеется банк, который примет мой вексель.
— Зачем же из своих, Ваше сиятельство? — ухмыльнулся староста, вдруг вспомнив о титуле собеседника. — Можно и из французских.
— Это как? — Войцех от неожиданности уронил ложку, и она потонула в густом вареве.
Тракт пролегал у самого подножия невысокого холма. По другую сторону его за зеленеющим озимыми полем виднелась небольшая рощица.
— Плохое место, — покачал головой Войцех, — открытое. Они заметят нас задолго до того, как мы атакуем, и успеют уйти.
— Лучшего не нашлось, — пожал плечами Дитрих, — здесь, хотя бы, по левую сторону дороги холм срыт, можно будет их к стене прижать.
— А они будут ждать, пока мы их прижмем? — хмыкнул Войцех. — Ближайшее укрытие чуть не в полумиле отсюда. Уйдут.
— А если бы роща у самой дороги была, — возразил Дитрих, — мы что, выскакивали бы из кустов как Шиллеровские разбойники? Это только в театре хорошо сморится. Французы в конвой зеленых юнцов не ставят, половину эскадрона почем зря положили бы.
— Уйдут, — сквозь зубы процедил Войцех, — остановить бы их. Но как? Из рощи бревна приволочь — так времени в обрез, Шульман говорил, из Шайбелау дорога у них часов пять займет.
Йорик заплясал, дернул узду. Настроение всадника, как обычно, передалось ему в полной мере. Войцех похлопал коня по горделиво изогнутой шее.
— Разрешите обратиться, герр лейтенант, — вступил в разговор корнет Ганс Эрлих, белокурый студент из Йены, присоединившийся к фрайкору еще в Бреслау.
— Что там у вас, корнет?
— Можно остановить, — с легким сомнением в голосе произнес Эрлих, — гранатами дорогу перед конвоем забросаем. Пока в себя придут, эскадрон доскачет.
— Хорошая мысль, — фыркнул Войцех, — да где я вам гранаты возьму? Они уже полвека, как только в крепостях и на флоте остались. Старомодное оружие, непрактичное.
— Бутылку порохом набить, фитиль вставить, — предложил Ганс, — сгодится. Разрешите съездить в деревню, герр лейтенант?
— Не успеешь, — нахмурился Дитрих, — и эскадрон вот-вот подойдет, надо будет людей строить. Может, догоним.
Войцех тряхнул головой и слетел с коня, открыл походный баул.
— Двадцатилетняя выдержка, — с тоской в голосе сообщил он, доставая из мешка две бутылки аккуратно завернутого в старые рубахи вина, — с Дрездена берег. Ну, да ладно.
Темная струя полилась на землю, Эрлих, разложивший одну из рубах прямо на траве, одну за другой опустошал на нее гусарские пороховницы. Фитили сделали из пропитанной маслом веревки.
— Руки не оторвет? — с беспокойством спросил Войцех. — Горит быстро.
— В лаборатории не оторвало, — с усмешкой ответил Ганс, — мы там еще и не такие эксперименты проводили, герр лейтенант.
Они управились в четверть часа. Лейтенант Ортманн привел эскадрон, по счастью стоявший вблизи от деревни, куда Войцех с небольшим отрядом в полтора десятка гусар ездил на фуражировку. Эрлих с тремя стрелками для прикрытия забрались по отвесной, но мягкой и неровной стене холма и залегли в ожидании конвоя. Войцех, помахав на прощание корнету рукой, умчался в сторону рощи, где гусары уже строились повзводно, готовясь к атаке.
На холме мелькнул белый платок, Эрлих с вершины первым заметил приближающийся конвой. Тяжелая дорожная карета, запряженная шестеркой лошадей, двигалась по тракту быстрым шагом. Впереди ехал взвод шеволежеров в темно-зеленых мундирах с красной опушкой, в медных касках с меховыми «гусеницами». На остриях пик трепетали маленькие флажки. Еще три взвода следовали за каретой. Войцех перевел дыхание. Когда Шульман упомянул пики, Шемет решил, что речь идет о литовских уланах. Свой долг он исполнил бы в любом случае, но драться с французами было куда приятнее.