Армии подступили к предместьям Парижа вечером двадцать девятого марта. Главнокомандующим союзными силами был назначен генерал от инфантерии Барклай де-Толли, к немалому облегчению уставших от полумер Шварценберга прусских и русских военачальников. Штурм города начался на рассвете, но Блюхер, только поздним утром получивший приказ о наступлении, задержался, и войска строились в боевые порядки под грохот доносившейся с юга канонады.
Французы сражались отчаянно, несмотря на почти тройное превосходство сил союзников. Но уже в час пополудни пал под натиском войск Барклая Бельвиль, корпуса Йорка и Клейста овладели укрепленным селением Лавилет, а Ланжерон пошел на Монмартр, где находилась ставка командующего обороной Жозефа Бонапарта. Король Испанский, позорно сбежавший из ненавидящей его страны после поражения при Витории, и тут долго не задержался на посту и снова бежал, свалив ответственность за французскую столицу на маршалов Мармона и Мортье.
В пять часов вечера маршал Мармон прислал к императору Александру парламентера, желая предотвратить артобстрел города и уличные бои. Но царь согласился выслушать только предложение о полной капитуляции. После того, как Ланжерон взял Монмартр, и на высотах установили глядящие на Париж пушки, Мортье также выразил готовность сдать город.
Капитуляция была подписана в два часа ночи тридцать первого мая в селении Лавилет. Французским войскам позволили покинуть город, отступив на северо-восток, подальше от спешащего на выручку Парижу Наполеона. В тот же день армии союзников вступили в Париж триумфальным маршем.
«Черная Стая» в сражении участия не принимала, оставаясь в резерве. Войцех весь извелся, ожидая, не бросят ли их в бой. К немалому удовольствию Дитриха он не удержался и облачился еще с утра в парадный ментик, и у фон Таузига и присоединившейся к нему Клары появилась неисчерпаемая тема для шуток.
— Гляди, каким он щеголем, — подмигнул Дитрих Кларе, — не доедет ведь до своей пани, по дороге парижанки на сувениры разорвут.
— Он вырвется, — не согласилась с другом Клерхен, — зато вид будет, словно в бою побывал. Тут невеста, как раз, в обморок и упадет. Прямо в его объятия.
— Судя по тому, что он о ней рассказывал, не упадет, — рассмеялся Дитрих, — зато у Шемета появится возможность рухнуть к ее ногам. В любом случае, на разговоры время можно будет не тратить.
— Вы этого все равно не увидите, — фыркнул Войцех, — а Кларе вообще пора бальное платье искать.
— Это еще почему? — возмутилась фройляйн корнет.
— Потому что мой долг Дитриху на себе генерал Гнейзенау взял, — довольно сообщил Войцех, — он тебя приглашать будет, а я в сторонке постою, погляжу, как ты ему откажешь.
— Не откажу, — кивнула Клерхен, — но и мундир не сниму. Пусть так приглашает.
— Эх, — тряхнул головой Шемет, — не упустить бы такое зрелище.
К вечеру стало ясно, что в бой их не пошлют, и эскадрон разъехался по квартирам. Войцех не мог уснуть, ворочаясь на жестком матрасе, пока сердобольная хозяйка не постучалась к нему в дверь, спросив, что беспокоит «бедного мальчика». Шемет выложил ей все, как на духу, и мадам Дидье тут же приняла горячее участие в его судьбе, вскипятив среди ночи котел и принявшись крахмалить чуть поношенную, но все еще вполне приличную батистовую рубаху, извлеченную из глубин дорожного чемодана, гладить мундир и вообще приводить экипировку будущего жениха в самый сияющий вид.
— Удачи вам, мсье Войцех, — хозяйка проводила его материнским поцелуем в лоб, — скачите прямиком к невесте, заждалась уж, небось.
— А вот адреса-то я и не знаю, — сокрушенно вздохнул Войцех, — но отыщу, непременно. Весь Париж переверну, а к вечеру отыщу.
С барабанным боем, с распущенными знаменами колонны входили церемониальным маршем в ворота Сен-Мартен. Горожане, еще вчера подбадривавшие Национальную Гвардию криками «Да здравствует Император!», высыпали на улицы, полюбоваться торжественным зрелищем. Русский царь и король Пруссии въехали в город верхами, предшествуемые конной гвардией и в сопровождении свиты, состоявшей из более чем тысячи генералов и сановников. На Елисейских Полях монархи приняли парад, приветствуя допущенные в город войска — гвардейцев, кирасир, гренадеров. Только им и достало парадных мундиров.