Гостей собралось не так уж много, человек пятьдесят. По большей части молодежь из окрестных имений и Велау. Барышни, разумеется, присутствовали с родителями, но герр фон Леттов сделал все возможное, чтобы избавить дочь от неодобрительных шепотков за спиной. Воевавшее поколение к ее выбору отнеслось с полным одобрением, и жениха встретило дружное «Ура!» двух десятков молодых голосов.
Соблюдая старинный прусский обычай, жених и невеста отправились с гостями в лес, где высадили шесть молодых дубов, а после — шесть яблонь в саду. В прежние времена, по указу курфюрста Фридриха Третьего, без свидетельства о высадке деревьев не венчали ни одну пару. И, хотя свидетельств больше никто не требовал, Клара и Ганс решили не пренебрегать славной традицией. Гости с воодушевлением поддержали будущих супругов, Войцех и Дитрих наперегонки рыли яму для крепкого годовалого дубка, в лесу и в саду звенел юный счастливый смех.
И только Рудольф фон Леттов, хотя и появился при церковном обряде, проведенном в большой гостиной поместья добродушным лютеранским пастором, сохранял мрачно-торжественное выражение лица и исчез из поля зрения раньше, чем гости сели за стол.
Войцех накануне долго и старательно репетировал торжественную речь, но, когда пришел его черед поздравлять молодых, у него запершило в горле при взгляде на Клару, в белоснежном платье, в тонкой фате на отросших волосах, украшенных флердоранжем, счастливую и смущенную.
— Хороший выбор, Клерхен, — тихо сказал он, — лучший из всех. И… Вот.
Он взял из рук Дитриха продолговатый футляр, обтянутый черной кожей, и протянул Кларе. Девушка взглянула на тисненое клеймо и кинулась ему на шею, звонко расцеловав в обе щеки.
Английскую двустволку фирмы Харви Уолклейта Мортимера Войцех купил еще в Париже у проигравшегося в пух британского полковника, пытавшегося получить под залог редкостного оружия ссуду в пять тысяч фунтов на покрытие полковой кассы. Полковник сердечно благодарил Шемета за спасение своей чести, но с ружьем расставался со слезами на глазах.
Стальные накладки с мелкой насечкой не давали руке соскользнуть с полированного приклада и ложа красного дерева, изящный изгиб курков и крышки огнива подчеркивал непревзойденную точность работы оружейников. Крышка полки и затравочное отверстие были вызолочены — не для тщеславной роскоши, но для предохранения пороха в сырую погоду. Здесь красота была подчинена смыслу, и точность нарезки стволов подтверждалась мастерством гравера, украсившего замочную доску и скобу спусковых крючков гравированными по стали львами.
— Добрая фея не могла бы угадать лучше, — рассмеялась Клара, вскинув винтовку к плечу, — всю жизнь о такой мечтала. Спасибо, Войцех.
Фрау Мария вздохнула, а герр Клаус улыбнулся и покачал головой.
В полночь молодых проводили в спальню, осыпав зерном и дружескими шутками, но бал продолжался почти до утра, и Войцех сбился с ног, пытаясь перетанцевать со всеми барышнями, чтобы не подать ложных надежд ни одной. Дитрих не отставал, и к завтраку они чуть не опоздали.
После завтрака Клара и Ганс простились с родителями и гостями. Молодые отбывали в Йену, но по дороге намеревались посетить Берлин, Дрезден и Лейпциг, и путешествие предстояло долгое.
— Передай Жюстине мою благодарность, — шепнула Войцеху на прощание зардевшаяся Клара, — мне Ганс рассказал. Это был самый лучший подарок.
— Непременно, — улыбнулся Войцех.
Карета медленно тронулась с места, и Войцех еще долго смотрел ей вслед.
Портрет
Не прошло и месяца со дня возвращения домой, а Войцех снова собирался в дорогу. На этот раз — в дальнюю. Тревожные вести долетали в Мединтильтас отовсюду.
Русская армия, покинув все еще находящуюся под управлением Союзников Саксонию, отошла на земли Герцогства Варшавского, не дожидаясь, пока Конгресс в Вене примет решение о судьбе Польши. Земли эти до победы Наполеона при Фридланде принадлежали Пруссии и Австрии, но русские, похоже, возвращать их союзникам не собирались. Назревал новый раздел Польши, хотя находились и оптимисты, надеявшиеся, что царь выполнит свое обещание восстановить Речь Посполитую в границах до 1795 года.