Русская армия уже вступила на территорию Пруссии с трех сторон. Витгенштейн стоял в Старгарде, ожидая подхода Западной армии Чичагова, атаман Платов занял Эльбинг, Чернышев — Мариенверден и Нейенбург, Воронцов — Бромберг. Главная армия, в которой находился император Александр, перешла Неман у Мереча и, перешагнув прусскую границу у города Лыка, направилась к Плоцку. Французы отступили к Познани, австрийцы — к Варшаве.
Войцех с ожесточенной покорностью читал военные сводки в придорожных трактирах и гостиницах. Прежде всего необходимо было уладить дела домашние, но оставаться в стороне от главных событий в эти дни, решавшие судьбу Пруссии и Варшавского герцогства, ему было тяжело.
Успешно избежав столкновения с обеими действующими армиями, Шемет поздравил себя с безукоризненно выполненным стратегическим маневром и 23 января 1813 года благополучно прибыл в Берлин. Только чтобы узнать, что король Фридрих-Вильгельм и двор за день до того покинули город, получив сведения о повелении маршалу Ожеро задержать прусского монарха и заключить его под домашний арест.
Первым порывом Шемета было последовать за королем в Бреслау. Следовало срочно уладить дело со службой в Гродненском полку, и Войцех рассчитывал, что просьба об отставке будет исходить от Прусского правительства. После смерти отца, кроме так и не завершенного регулирования поземельных отношений с проживавшими на землях поместья крестьянами, на него свалилась административная, полицейская и судебная власть в окружавших Мединтильтас деревнях, а так же церковное и учебное попечительство. Большую часть этих обязанностей граф Шемет рассчитывал передать сельскому суду, старосте и лавникам[6], а также юстициарию — государственному чиновнику на жаловании владельцев имения. Но все это требовало времени и хлопот. Поэтому, вздохнув и скрепя сердце, Войцех положил задержаться в Берлине до полного устройства дел в поместье.
Оставив карету, кучера и камердинера на постоялом дворе, Войцех направился в банковскую контору Джуды Херца Бера, занимавшуюся финансовыми делами покойного графа. Один из влиятельнейших прусских финансистов, лидер еврейской общины Берлина, Джуда Бер придерживался реформистских взглядов. В салоне его жены Амалии собирались лучшие умы Пруссии, и даже сам наследник престола, кронпринц Фридрих-Вильгельм, удостаивал ее собрания своим присутствием.
К молодому графу герр Джуда вышел лично, учитывая крупный характер предстоящих финансовых операций и желание поближе познакомиться с новым клиентом. О еврейском происхождении банкира напоминала разве что тронутая проседью борода клинышком, да пытливые черные глаза. Одет он был по последней моде, в дорогой сюртук мышиного цвета и темно-серые панталоны. Войцех, в перешитом Жюстиной отцовском костюме, на его фоне выглядел не слишком презентабельно, но банкир встречал клиентов не по одежке, а по состоянию банковского счета, посему прием Войцеху был оказан самый уважительный.
Первым делом Шемет перевел в деньги в Варшаву, поступок, вызвавший горячее одобрение герра Джуды, заметившего, что в эти беспокойные времена люди предпочитают делать долги, а не возвращать. Свое одобрение финансист выразил не только в поощрительных словах, но и в добрых советах, оказавшихся весьма кстати только вступившему на деловую стезю Войцеху. А потом, когда затянувшаяся беседа приняла характер теплый и доверительный, оказал неоценимую услугу, порекомендовав взять поверенным своего дальнего родственника, Исаака Шпигеля.
Исаак появился в приемной откуда-то из глубин конторы, на ходу снимая сатиновые синие нарукавники со старомодного черного лапсердака, чуть лоснившегося на спине, но все еще приличного. Расходившиеся при ходьбе полы чуть приоткрывали короткие панталоны, пузырившиеся на коленях от непрестанного сидения, черные чулки обтягивали крепкие икры, на потертых тупоносых башмаках тускло серебрились квадратные пряжки. Весь этот наряд, совершенно не вяжущийся со строгой элегантностью банковской конторы, удивительно подходил к его лицу — темному, горбоносому, обрамленному волнистой бородой смоляного цвета с редкими прожилками седины и густыми волосами до плеч, буйство которых усмиряла черная бархатная ермолка. Блестящие черные глаза были полуопущены, но взгляд из-под густых ресниц показался Войцеху не просто изучающим, но даже слегка насмешливым. Впрочем, на ярких полных губах, свидетельствующих о натуре чувственной и страстной, улыбки не было.
На улице ко всему этому добавился складчатый суконный плащ с пожелтевшим кружевным воротником, тоже черный, и плоская широкая шляпа, из-под которой на затылке виднелась ермолка, делавшая герра Шпигеля похожим на диковинный гриб. Войцех с некоторым опасением поглядывал на спутника, решившего проводить своего нанимателя до постоялого двора, чтобы поближе свести знакомство.
6
Лавник (лат. scabini, польск. Lawnik — заседатель) — член судебной коллегии («лавы») с компетенцией рассматривать уголовные и некоторые категории гражданских дел в городах Магдебургского права. В Речи Посполитой и Великом княжестве Литовском лавы имели только крупные города. Обычно, они состояли из 3–7 членов. Председателем лавников был войт. Лавы с лавниками существовали до отмены Магдебургского права. В губерниях Царства Польского лавниками называли членов волостного суда.
В данном случае имеется в виду именно последнее значение.