— Я настаиваю, чтобы вы представились, сударь, и сообщили мне цель вашей ночной прогулки, — угрожающим тоном произнес Шемет, — у меня есть серьезные основания не доверять незнакомцам.
— Если я скажу, что иду навестить дедушку, вы мне поверите, господин Волк? — юноша рассмеялся совершенно ребячески. — Увы, у меня нет ни корзинки с пирожками, ни красного капюшона. Моя дражайшая матушка, княгиня Радзивилл, велела передать свои добрые пожелания на словах.
— Значит ваш дед?… — недоуменно спросил Войцех.
— Принц Август Фердинанд Прусский, — смеясь, закончил юноша, — младший брат старого Фрица. А я — Вильгельм Радзивилл, сын его дочери Луизы.
— Неожиданное, но весьма приятное знакомство, — Войцех вежливо поклонился юному князю, — позвольте представиться, Ваша Светлость. Я — Войцех Шемет.
— Граф Войцех Шемет, — уточнил юноша, — мне ли не знать нашу польскую аристократию.
— Я литвин, — заметил Войцех, — и здесь, в Берлине, стараюсь своим титулом пользоваться пореже.
— Какое совпадение, — усмехнулся Радзивилл, — и я тоже. Для друзей я — Вилли. И очень надеюсь, что мы подружимся, пан Войцех, потому что в Бельвью мы с вами идем по одному и тому же делу.
— Просто Войцех, — улыбнулся в ответ Шемет, — вот теперь я действительно рад знакомству.
По дороге Вильгельм засыпал Войцеха последними новостями, каждый день доходившими с нарочными из Бреслау в берлинский дворец его отца, Антония Генриха. Король, даже перебравшись в Силезию, все еще медлил с объявлением войны Бонапарту, несмотря на то, что Шарнхорст и Блюхер прилагали все усилия, чтобы склонить его к этому решению. Ни канцлер Гарденберг, ни другие государственные сановники, стоявшие у истоков реформ, все назначение которых было подготовить возрождение Пруссии и вернуть ей свободу от французского ига, не могли убедить слабого и нерешительного Фридриха Вильгельма, что этот час пробил.
Но Пруссия решила не ждать своего короля. Опальные сановники и военачальники, вынужденные уйти в отставку по требованию Бонапарта, спешили на родину со всех концов Европы — Гнейзенау, Бойен, Грольман. В Кенигсберге генерал Йорк, подписавший с русскими на свой страх и риск Таурогенскую конвенцию о нейтралитете, собирал добровольцев, делая вид, что ничего не слышал о своей отставке и требовании предстать перед военным судом. А русские казаки успешно отлавливали подозрительных курьеров, которые могли бы везти опальному генералу официальный королевский приказ. И, конечно, неутомимый реформатор, Генрих Фридрих Карл фом унд цум Штейн, прибывший к Йорку, чтобы от имени русского императора призвать Восточную Пруссию к войне против Наполеона.
В Бреслау барон фон Лютцов, бывший соратник легендарного Шилля, еще в 1809 году поднявшего восстание против французской оккупации, ожидал королевского разрешения на создание добровольческих Корпусов свободы. Но будущие воины, сгоравшие от нетерпения вступить в бой, уже начинали собираться небольшими группами для ускоренного обучения службе.
У ворот дворца Бельвью греческие боги услужливо держали масляные фонари для поздних гостей. Привратник, узнавший князя, открыл ворота и тут же помчался во дворец, докладывать о прибытии гостя. Вилли поморщился, с сожалением объявил Войцеху, что деда, все-таки, придется навестить, но это ненадолго, и отправился к главному подъезду. Еще один слуга, закутанный в теплое добротное пальто, с подозрением покосился на потертый плащ Шемета, но услышав два слова — «Черная стая» — расплылся в улыбке и с поклоном пригласил гостя следовать за собой.
Дворец, расположенный подковой вокруг широкого плаца, покрытого нетронутым снегом, северной стороной выходил к набережной Шпрее, мимо которой слуга и провел Войцеха на задний двор, где располагались конюшни и другие хозяйственные пристройки. Здесь, к немалому удивлению Шемета, горел костер, словно на биваке, и полтора десятка молодых людей в черной одежде, напоминающей военную форму, грелись у огня, прихлебывая чай из оловянных кружек.
Завидев Войцеха, один из них, чуть постарше других и с почти военной выправкой, отдал свою кружку товарищу, и направился к Шемету, приветственно улыбаясь.
— Добро пожаловать в Черную Стаю, друг мой, — кивнул он в сторону собравшихся у костра молодых людей, — Я — Фридрих Фризен, преподаватель гимнастики и фехтования и предводитель этих будущих воинов.
Войцеха, уже известного Фризену по рассказам университетских друзей, представили собравшимся, к которым вскоре присоединился и Вилли. Молодые люди уже не первый год готовили себя к предстоящей войне с Бонапартом, но настоящей военной подготовки никто из них не получил. Все они были достаточно обеспечены, чтобы купить себе не только обмундирование и оружие, но и коня. Войцех, успевший сразиться с общим врагом и к тому же имевший опыт обучения новобранцев-кавалеристов, оказался в Берлине весьма удачно для этих сорвиголов, рвавшихся послужить родине непременно в гусарах.