— Я слыхал, вы в последнее время не рискуете по-крупному, господин граф, — голос был холоден и насмешлив, — вас так напугал давешний проигрыш?
— Выигрыши меня пугают больше, — пожал плечами Шемет, — пожалуй, мне больше не стоит сегодня играть.
— Отчего же? — рассмеялся банкомет, бросая карты под стол и распечатывая новую колоду. — Я уверен, что бояться вам нечего.
Кровь прихлынула к щекам юного корнета. Шутка граничила с оскорблением, но все еще оставляла ему выбор — играть или уйти.
В толпе зрителей раздался короткий смешок, и Войцех вскинул голову, гневно раздувая ноздри. За спинами мелькнуло бледное лицо, с горящим взглядом серых глаз под густыми дугами бровей. Улыбка промелькнула по узким губам, незнакомец кивнул, словно бы одобрительно, и скрылся из виду, как будто его и не было. Шемет обвел гостей взглядом — никто из них, казалось, не заметил произошедшего. Голова снова закружилась, в глазах на мгновение потемнело. Войцех глотнул воздуха, и повернулся к столу. Он точно знал, какая карта принесет ему удачу.
— Пятьсот рублей на даму пик, — объявил он, подрезая картой колоду Новосельцева и укладывая ее на зеленое сукно перед собой.
Банкомет с каменным выражением лица сдвинул карты. Червонная дама легла налево — Войцех выиграл соника[2]. Загнул угол, удваивая ставку.
— Пароле!
Дама треф ушла налево, и Войцех снова загнул, на этот раз «от транспорта», утроив первоначальный куш.
— Руте! — зачарованно выдохнул Дашков, когда четвертая дама, пиковая, выиграла Войцеху двадцать семь тысяч. Шемет рассеянно кивнул, глядя на банкомета. Тот с невозмутимым видом выкинул карты под стол, и слегка приподнял бровь.
— Продолжим?
— Охотно, — заявил Войцех, распечатывая колоду, — все — на даму пик.
По рядам зрителей прокатился смущенный ропот.
После второй тальи гора ассигнаций и монет на столе выросла до четырехсот с лишним тысяч. По высокому лысеющему лбу Новосельцева катился пот, какой-то юркий невзрачный тип в плохо пошитом фраке и грязноватой манишке подскочил к нему, услужливо поклонившись, и принялся что-то нашептывать на ухо.
— Помилуйте, Петр Терентьевич! — в сердцах воскликнул Новосельцев. — Да таких процентов и Штирх не берет!
— Вы видите здесь Штирха? — усмехнулся Петр Терентьевич. — Я вам хорошее дело предлагаю.
— Ну, граф? — банкомет обернулся к Шемету. — Вы все еще намерены играть, надеюсь?
— Все — на даму пик, — утвердительно кивнул Войцех, — если вы не передумали, сударь.
— Руте, решительно руте, — восхищенно прошептал Дашков, когда четвертая дама снова легла налево. Войцех, словно очнувшись ото сна, поглядел на стол. Среди ассигнаций желтел банковский вексель на шесть миллионов, в руках у довольного Петра Терентьевича шуршала подписанная Новосельцевым закладная на псковскую деревеньку о шести сотнях душ.
Новосельцев оперся на стол, потухший взгляд его блуждал, не находя на чем остановиться, распустившиеся губы дрожали, в уголке рта поблескивала слюна. Войцех взглянул на него пристально и увидел перед собой мертвеца.
— Я был прав, сударь, — твердым голосом произнес он, — мне не следовало сегодня играть. Да и вам тоже.
Он развернулся и быстрым шагом направился к выходу из залы, оставив выигрыш нетронутым на зеленом сукне.
— Шемет! — закричал Дашков, бросившийся за ним вдогонку. — Ты обезумел!
— Возможно, — улыбнулся Войцех, — но в жизни есть гораздо более важные вещи, чем деньги, а Фортуна — капризная возлюбленная. Я, пожалуй, оставлю ей возможность проявить свою благосклонность как-нибудь иначе.
Домик на Крестовском
Развалившись в кресле и устроив ноги в ботиках на обширном столе, заваленном книгами и бумагами, Войцех в задумчивости перебирал приглашения на сегодняшний вечер. Он, собственно, намеревался ответить на все отказом, со всей возможной вежливостью сославшись на непреодолимой силы обстоятельства, но баронесса фон Клюгге, его нынешняя пассия, прислала ему записочку, где в самых резких выражениях сетовала на не вовремя захворавшую тетушку, потребовавшую ее присутствия у своего скорбного одра. Он уж совсем было решил, что поедет туда, где его рады видеть и без приглашения, — на дружескую пирушку в Царское Село, когда слуга доложил о приходе поручика Сенина, его сотоварища по бессрочному отпуску из Лейб-гусарского полка.