— А ты разве не знала? — с удивлением вмешалась Марта. — Мне Дитрих сразу сказал, кто его новый друг. Но просил хранить это в секрете. Я думала, ты тоже хранишь эту тайну, и не хотела тебя подводить.
— Марта, — Дитрих недовольно нахмурился и потянул девушку за рукав, — идем. Кажется, мы тут лишние. Войцех, Лиза, до скорой встречи. Надеюсь, она пройдет более удачно.
Войцех, прощаясь, благодарно кивнул.
Пребывание в Берлине близилось к концу, большая часть добровольцев уже отбыла в Бреслау, и только фон Таузиг и Карл Лампрехт дожидались Шемета, чтобы отправиться туда за компанию. К ним собирался присоединиться и Фрёбель вместе с некоторыми студентами и преподавателями Университета. Исааку оставалось получить только последнее заключение Министерства внутренних дел, чтобы отправить его в Кенигсберг. Для получения требовалась личная подпись графа Шемета в регистрационной книге, и визит к Зигфриду Толе был назначен на завтра.
Убедить Лизу не делиться новостями с матерью оказалось несложно. Да и опасения Войцеха, что девушка всерьез на него обидится, оказались напрасны. Лизхен, кажется, пропустила мимо ушей его сбивчивые оправдания и приняла новое положение вещей, как нечто само собой разумеющееся.
Времени на разговоры оставалось мало. Войцех пользовался каждой возможностью сорвать с уст Лизы еще один поцелуй, словно копил воспоминания в дорогу. Фрау Грета неизменно уходила по утрам, работы в комитете приема пожертвований не убавлялось. Это были самые счастливые часы Войцеха, и они стремительно убегали, приближая его к суровым будням войны.
— Ты снова уходишь сегодня? — спросила сидящая у него на коленях Лиза, когда Войцех, переводя дыхание, оторвался от ее губ. — Я так надеялась, что ты проведешь с нами хоть один из последних вечеров.
— Непременно, — пообещал Войцех, проводя кончиками пальцев по ее щеке, — но сегодня мне нужно идти во Дворец Бельвью. Принцу Августу не отказывают.
— Если бы мы были женаты, — вздохнула Лиза, — я могла бы пойти с тобой, и нам не пришлось бы расставаться.
— Если бы мы были женаты, — с улыбкой возразил Войцех, — тебе не пришлось бы расставаться со мной ни днем, ни ночью. Но что толку мечтать о невозможном?
— Ты сам велел мне мечтать, — Лизхен шаловливо растрепала его волосы, — вот я и мечтаю. Война окончена, мы с тобой едем в золотой карете на прием к королю, а вокруг все шепчутся: «Кто эта прекрасная пара?» — «Как? Вы не знаете? Это же граф Шемет со своей молодой женой!»
— Я не об этих мечтах говорил, — холодно заметил Войцех, поднимаясь с кресла.
Лиза, с трудом удержавшаяся на ногах после такой резкой перемены положения, с удивлением поглядела на него.
— А о чем я должна мечтать?
— Еще неделю назад ты не знала, кто я такой, — боль и обида зазвучали в голосе Войцеха, — еще неделю назад я думал, что это не имеет значения. А теперь вижу, что стоило золотой карете появиться на горизонте, и тебе сразу нашлось, о чем мечтать. Я через два дня уезжаю, а ты щебечешь, как птичка.
— Ты несправедлив, — вздохнула Лиза, пытаясь взять его за руку, — я всего лишь радуюсь, что мне не придется спорить с мамой. Я ее люблю, мне было бы тяжело ее огорчить.
— Значит, ты все-таки собираешься похвалиться фрау Грете тем, кого сумела заполучить в женихи? — недовольно фыркнул Войцех. — Без этого никак? Если бы не это, ты поплакала бы и пошла за того, за кого велели?
— Войцех! — воскликнула Лиза, закрывая лицо руками. — Это все не так!
— Значит, — продолжил он, не слушая ее слов, — только деньги и титул все решают. А я так верил тебе. Я верил в твою любовь. Я не воспользовался ни твоей невинностью, ни твоим доверием. Я готов был ждать, хотя страсть жгла меня огнем. А ты, ты просто играла мной, в ожидании лучшего случая.
— Неправда! — Лиза бросилась к нему. — Ты ошибаешься, ты несправедлив ко мне.
Она помедлила, собираясь с духом.
— Хочешь, мы не будем ждать? Ты хочешь, чтобы я доказала тебе свою любовь? Возьми ее прямо сейчас!
— Лиза, уйди, — тяжело прохрипел Войцех, — не мучь меня. Я вижу, что ты на все готова, лишь бы золотая карета никуда от тебя не делась. Но ты ошиблась. Я не покупаю любовь.
Сердце гулко билось от нестерпимой обиды и от с трудом сдерживаемого желания. Страсть и ярость перемешались, застилая глаза алой пеленой. Белая шейка, такая хрупкая и беззащитная, вздрагивающая от слез заполнила собой весь мир. Хотелось впиться в нее поцелуем, до боли, до крови.
— Лиза, уйди, — почти прорычал Войцех, отстраняя ее, — пожалуйста.