Ирка страшно волновалась: она боялась, что в милиции над ней станут смеяться, но следователи выслушали её рассказ о старухе очень внимательно, особенно – обо всём, что происходило вчера в городском музее. Похоже, неизвестная особа с чёрной сумкой была замешана не только в похищении детей, но и в музейной краже.
На квартиру старухи была срочно отправлена оперативная группа. Ирку милиционеры взяли с собой – для опознания подозреваемой.
На длинный тревожный милицейский звонок к двери прошаркала старушка: отперла, отступила немного испуганно, но любезно пригласила войти. А увидев Ирку, бросилась ей навстречу, взяла за руку, радостно заулыбалась: «Что же ты, деточка, вчера убежала? Так чаю с вареньицем и не попила?»
Чаю? С вареньицем?! Девочку буквально затрясло от негодования: вот хитрющая, как же ловко она хорошей прикидывается! Шаркает, горбится, точно и не носилась вчера по музейным залам на высоченных каблучищах – да так, что Ирке за ней было и не угнаться!
– Это она, та самая хитрая бабка! – закричала Ирка, указывая на старушку. – Опять добренькую изображает, как актриса! А спросите-ка у неё, куда она дела украденных детей? Притворщица, притворщица!
Старушка выпустила Иркину руку и взглянула на девочку с недоумением.
В квартире устроили обыск, но ни детей, ни музейного экспоната, ни чёрной сумки не нашли. Зато в одной из комнат обнаружили похищенные из универмага ювелирные украшения. А запертый холодильник на кухне оказался битком набит надкусанными пирожными и недоеденными десертами.
Старушка лишь охала и вздыхала, хватаясь за сердце. Она уверяла, что видит всё это в первый раз и что комната и холодильник принадлежат не ей, а её младшей сестрёнке Варе. Но Варя очень хорошая, только немножко избалованная, и она уж точно не могла сделать ничего плохого.
Но никакой «сестрёнки Вари» в квартире не оказалось. Старушку увезли в милицию для допроса, а в квартире оставили засаду из двух милиционеров.
На случай, если упомянутая «сестрёнка» вдруг заявится.
Две сестры.
Всю ночь после посещения музея Варвара наслаждалась своим сокровищем. Она не могла ни есть, ни спать: вертела букетик, светила на него лампой, любуясь звёздным искрением алмазов; смотрела на свет, примеряла к одежде, к своим тусклым волосам.
А потом ей стало страшно: вдруг это сокровище у неё украдут какие-нибудь злодеи? Теперь людей развелось бессовестных – пруд пруди! Да и прочим драгоценностям не пристало валяться в ящике стола: что если Женька сунет туда свой длинный любопытный нос? Увидит, начнёт расспрашивать. Так и до своей пропавшей сумки докопаться может.
Ценности нужно было срочно спрятать.
С утра пораньше помчалась Варвара по магазинам – искать надёжный сейф для своих богатств. А чёрную сумку прихватила с собой, убрав в неё на всякий случай и заветный букетик. Ведь кто эту Женьку знает? Тихоней прикидывается, а сама, наверно, давным-давно ключ от Варвариной двери сделала, чтобы тайком в её вещах рыться. Сама Варвара на Женькином месте обязательно бы так поступила, но Женька-раззява свою дверь никогда не запирала. Да ничего интересного в её комнатушке и не было – книжки, старые фотографии да разноцветные домики, которые непутёвая сестрица целыми днями мастерила из бумаги и дешёвого картона. Короче, сплошной хлам.
Варвара пробе́гала по магазинам до самого обеда, но сейф так и не выбрала: одни казались ей недостаточно надёжными, другие – слишком дорогими. Эх, жаль, что карлики не могли стащить для неё сейф! Да ведь целый сейф в маленькую сумку не спрячешь…
Злая и усталая, Варвара неслась домой – торопилась, поскальзывалась. С разбегу налетела она на какую‑то девчонку, пискнувшую от испуга – и рявкнула: «Брысь! Нечего у взрослых под ногами путаться. До чего молодёжь пошла бесстыжая, бессовестная! Нипочём дорогу не уступят, никакого к старшим уважения!»
Она отпихнула девчонку – и затопала дальше.
Ирка шла из отделения милиции очень грустная.
Казалось бы, радоваться надо: бабку арестовали и теперь допрашивают, а значит – скоро узнают, где находится Васенька и другие пропавшие дети. Так-то оно так – и всё же…
Девочка вспоминала печальные старухины глаза. И как та ласково пожала Иркину руку, когда встречала в прихожей, и смешное слово «вареньице»… Неужели один и тот же человек может казаться добрым, искренним, честным – а на самом деле быть таким лживым? Неужели это возможно? Или же старушка говорит правду – и она ни в чём не виновата?