Трепетная грусть
Присела трепетная грусть
В мои ладони серой птицей.
Нет, ничего не повторится,
Но не сержусь, не огорчусь.
Согрею тёплою рукой,
Поглажу бархат темных крыльев.
Отступит боль, взметнется пылью,
И ляжет чистою строкой:
В тягучесть прозы и стихов,
В баллады осени багряной,
Благоухающей, обманной,
В туман дождливых вечеров.
Осенний лирник
Облаков румяные бока.
Пенится туман над пышным лугом.
Первых звёзд холодных тлеет уголь —
Печь небес безумно глубока.
Поспевает ноздреватый блин
Масляной луны с начинкой сырной.
Засыпает август тихо, мирно.
Скоро, скоро всполохи рябин
Пригласят сентябрь — осенний лирник*
В пурпуре трепещущих осин…
лирник* — бродячий певец, играющий на лире
Сгорало небо в пламени заката…
Сгорало небо в пламени заката,
А ноги жгла холодная трава.
Роса вплетала капли в кружева
Подола платья. Воздух сладковатый
Укутывал, касаясь губ и плеч.
Ах, мне б его с брусникою запечь
И наслаждаться сочным ароматом.
Под августа вечернюю сонату
Лучом последним страсть в груди зажечь.
А говорили, я тебе нужна…
А говорили, «я тебе нужна»,
И мы зачем-то были — жили-были,
И улыбалась ласково луна,
И растворяла нас в счастливой были.
Срывали чувств амбарные замки
И строили в мечтах златые замки.
И всё хотели, чтобы по-людски,
Но вешали любовь в стальные рамки.
Вот мы с тобой с букетом васильков,
Вот я на юге — солнце, берег моря.
Леса и горы, сотни городов —
Жила словам беспечным, эхом вторя.
Зачем светила ласково луна?
И мы зачем-то были? Жили-были.
Зачем твердили, что нужна, нужна?
Зачем, зачем мне это говорили?
Летний вечер…
Летний вечер.
В речке отражаются
Маковки соборов и церквей.
Солнышко — цветущая азалия,
Алое, но воздух всё нежней.
И, как будто, даже легче дышится —
Спрятался в прохладу жаркий день.
Медленно иду, вбивая шпильками
Серую распластанную тень.
Ветер озорной швыряет под ноги
Ржавчину шуршащую листвы.
Облака по небу одинокие —
Паруса безбрежной синевы…
Август, обнимая плечи ласково,
Шепчет, что для грусти нет причин.
Речь его прерывистая, вязкая,
Взбудоражил пламенными сказками,
Доставая сердце из руин…
Имею право
Скриплю, колю цитатами.
А что? Имею право.
И сыплю, сыплю «ъятями»
Налево и направо.
Мой голос — перекатами,
Слова — густая лава.
Речь выдаю тирадами:
«Обидно за державу!»
Ругаюсь с депутатами
До ломоты в суставах:
«Замучили дебатами.
Найду на всех управу!»
Гремлю «стальными латами»,
Скриплю во сне зубами —
Сражаюсь с бюрократами,
Но… лежа на диване.
Смотришь на город, а там горы…
Смотришь на город, а там горы
Домов, врастающих в небо.
Вы скажете это небыль?
Дорог узкие коридоры,
Машин дымящихся пепел
Едкий, и заборы, заборы.
А когда-то были просторы,
Сияли румяные зори,
И люди не ведали горя,
И гулял озорной ветер…
Там, где тёмный врастает город
Крышами в серое небо.
В тумане глаз твоих…
В тумане глаз твоих, боясь забыться,
(По лабиринтам радужки холодной)
Брожу, брожу, не веря небылицам,
Шагаю, ожидая поворота.
Но вот куда? Хочу я знать? Так что же
Рванулось сердце, а потом заныло?
Ежеминутно страхи множу, множу
И пропускаю нужный — мимо, мимо.
Смешливый Фавн, невидимый и дерзкий,
Не прогоняй испуганную Нимфу.
Позволь в руках уснуть и отогреться,
И песен пой чарующие рифмы.
Солнечный луч
Луч солнца на коленях умостился:
«Не прогоняй, недолго посижу.
Смотри, а за окном желтеют листья,
да ищет, где уснуть усатый жук.
Что говорю? О чём? А ты согрелась?
Ну, не ругайся, скоро я уйду.
Нет ничего прекрасней в свете белом,