В те времена росла и процветала ещё одна держава — Ноксильвар. Правящая династия — Дом безмолвных теней — всегда держалась особняком. Даже язык у них был свой. Того наречия сейчас не услышишь, но оно до сих пор живёт в названиях амирабийских стран и городов, древних писаниях и текстах заклинаний, ритуалов. Магия ноксильварцев не имела природного происхождения, а основывалась на силе тёмных знаний. Они не умели по щелчку пальцев выжигать сухую траву на полях, как фламийцы, или мановением руки превращать озеро в каток для зимних забав, как фригонцы, но могли призывать тени ушедших предков, перемещать дух или тело, проклинать, воздействовать ментально и бог знает что ещё.
Представители Дома безмолвных теней и их одарённые подданные берегли своё мастерство, храня тайны внутри узкого круга посвящённых. В этот круг наряду с мужчинами входили женщины. Из соображений конфиденциальности они не устраивали браков с выходцами из Лусеата, только между своими. Оттого крепких детей в Ноксильваре рождалось мало, и тёмных магов была лишь горстка. Тем больше лусеатцы ценили договоренности с ними, которых всеми силами старались достичь.
В Ноксильваре делали прекрасные амулеты. Одни, к примеру, активировали проклятье в ответ на атаку, другие открывали портал, третьи создавали кратковременный приворот, иные — множество других полезных эффектов. Когда заряд кончался, украшения продолжали радовать своим изяществом глаз хозяина или хозяйки. За амулеты тёмные получали от Лусеата урожай из фламийских теплиц, в которых круглый год поддерживалась благоприятная для растений температура, а ещё клинки из фригонского хрусталя, что были прочнее стали и очень помогали в ближнем бою при случавшихся время от времени набегах пустынных кочевников.
Жители Ноксильвара поклонялись богине ночи Умбре, в Лусеате молились богам дневного и вечернего света — Солису и Астере. Однако к троице, олицетворявшей тьму и свет, смерть и жизнь, с одинаковым почтением относились все обитатели Амираби.
Этот противоречивый, чёрно-белый мир умудрялся существовать в относительном согласии, пока однажды люди, державшие его в своих руках, не нарушили законы, на которых он стоял.
Тёмные маги вели замкнутый образ жизни. Чужаки не задерживались на их территории дольше, чем требовалось для дела. Но то ли глава Дома безмолвных теней, король Миссандр Тенебрисс, уверовал в необходимость реформ, то ли его раззадорил успех боевых магов на границе с Мальдезером, где хорошо сработанная ловушка прихлопнула крупное племя, то ли посетило банальное желание развлечься, — словом, какова бы ни была причина, в Силенте, столице Ноксильвара, был организован праздник, на который вопреки традициям пригласили правителей соседних земель.
Это был дебют Мелиссы Тенебрисс. Накануне принцессе исполнилось семнадцать, и ей разрешили выход в свет. За исключением трёх туров сумеречного вальса, подаренных Сайлассу, старшему брату, все танцы она отдала наследнику Фригона — Альберу Гланцу. Потому-то никто не удивился, когда Дом вечного льда предложил брачный союз.
Полной неожиданностью для всех стало согласие Миссандра. Говорят, королева Фелисс плакала, умоляя мужа не гневить тени предков и не отдавать дочь за чужестранца, не понимающего природы познаний, на фундаменте которых формировались личности тёмных магов. Однако выгодные условия и счастливый вид дочери убедили повелителя Ноксильвара в правильности собственных решений.
Если верить слухам, король Фламии Карл едва не испепелил половину дворца, взъевшись на сына за то, что тот по глупости упустил редкую партию. Все, между тем, знали скандальную правду — для Фредерика Игниса всегда существовала только одна девушка — его кузина, Кристина Кольдт.
Когда Мелиссе исполнилось восемнадцать, Альбер забрал её из гнезда. Первые годы брака подарили им очаровательное дитя — принцессу Александру. Девочка, которую мать на свой манер звала Ассандрой, не проявляла интереса к порядкам фригонского двора, зато с удовольствием гостила у родни в Силенте, где под руководством старого друга и наставника семьи Хассана читала темномагические фолианты, пробуя воплотить написанное в жизнь.
Это беспокоило королеву Матильду — она делилась наблюдениями с сыном. Поначалу Альбер лишь отмахивался от матери, но со временем стал задаваться вопросом, нравится ли ему, что дочь упражняется в колдовстве, в отличие от других девочек из видных семей Лусеата, знания которых ограничивались, в основном, светским этикетом. Ему досаждало и то, что жена предпочитала развлечениям уединение с книгой, охоте — прогулки в лесу, тёплому дню — прохладу ночи, праздничным песням — тихую молитву Умбре.