— А коли нет?
— А на этот случай я пока ничего не придумал.
Хозяин Кленовой рощи присел на краешек подоконника и сложил руки на груди, отчего белая рубашка обтянула рельефные плечи. Одну сторону мужского лица приласкал закат, другую — прятал полумрак кабинета. Свечи ещё не зажигали.
— Вижу, вы хорошо заботились о Саманте. Конечно, действовать на благо короны — долг каждого фламийца. Сэм же не просто здорова, она, кажется, счастлива и, как ни досадно, привязана к вам.
Он помолчал немного, перед тем как сделать следующий ход.
— За это я освобожу Шелли от дальнейшей службы без притязаний со стороны государства. Прости, орден за спасение леди Кольдт не дам. Мы не поощряем дезертирство.
Константин развёл руками в притворно извиняющемся жесте, где-то хмыкнул Бальтазар. Конечно! Легко говорить, когда способен спалить город! А что бы ты противопоставил ледяным копьям, умей чуть больше зажигалки?
На самом деле, их мнение не играло никакой роли, важным мне представлялось только то, что у парня будет жизнь не где-нибудь, а в родном краю, будет Мэри, будет любимое дело. Нет, можно поддаться гордыне и потом этим оправдывать несложившуюся судьбу. А можно игнорировать насмешки и сосредоточиться на по-настоящему значимых целях. Я поступала так всегда. И Николас тоже выбрал второе.
— Благодарю, альтеор, — парень склонил голову.
Какой же он всё-таки молодец! Я не удержалась от того, чтобы приобнять его. Из головы вылетело всё, кроме радости за их семью. К счастью, Николас был мне хорошим другом.
— А кровь? — напомнил он.
— Ах это! — пожал плечами Константин. — Той, что у меня есть, недостаточно для вашего зелья. Перо феникса, орхидея… Для перехода в пределах Амираби требуется несколько капель, для прорыва в другой мир — флакон. Такое количество есть разве что у короля. Возможно. Но я не стал бы растрачивать ресурсы страны непонятно на что.
— Вы же обещали! Там, на кладбище, вы сказали, что поможете! — моему возмущению не было предела.
А он был невозмутим.
— Я и помогаю. Указываю на ошибку в расчётах.
Снова этот мерзкий хмык Бальтазара!
— Но…
— Послушай, — он оттолкнулся от подоконника и подошёл ближе, чем просто было выносить; в ноздри забрался сладкий аромат свежескошенной травы, разбавленный горькой ноткой цитруса, который, как мне показалось, очень подходил к его глазам. — Неужели ты думала, что я позволю неизвестной с неопределённой целью разгуливать между мирами, особенно, если учесть тот бардак, что вы учинили в зверинце и на кладбище.
— Но это не мы, это… — обидно, но я вовремя замолкла.
Нервный Бальтазар сидел за столом, нервно качая ногой и не менее нервно щёлкая пальцами. На тех то появлялось пламя, то исчезало. Появлялось. Исчезало. Появлялось…
— Я лишь хочу сказать, — продолжил альтеор, не обращая внимания на наши переглядывания, — зная о твоих способностях, не возьмусь утверждать, что ты безопасна для Фламии. В твоих интересах рассказать о себе как можно подробнее. Так, чтобы я захотел оставить тебя на воле.
Ставки возросли. Речь шла уже не о возвращении домой, на кону стояла свобода и, вероятно, жизнь. Я не находила смысла в том, чтобы что-то утаивать. В конце концов, они в курсе цели создания зелья, видели меня, мои возможности. Недооценивать Кольдта было бы слишком самонадеянно. Он старше, хитрее и, безусловно, сильнее в обоих мирах, а уж на своей половине шахматной доски — на уровне «бог». Так что я открыла им всё и слукавила лишь в одном. Чтобы не вовлекать в историю Тома и Молли, я сказала, будто нашла дневник Мелиссы под камнем в обители Умбры. Объяснила, что из рукописи узнала о ритуале и знаках, а дальше — феникс, орхидея, уговор.
Константин небрежно махнул рукой. Я зажмурилась, решив, что мне конец. Но прошло целых десять секунд, а я всё ещё дышала. Первым, что увидели мои глаза, когда открылись, были горящие свечи. О боги, свечи! Он зажёг их, потому что за время моего рассказа Око завалилось за горизонт, а слуги, чтобы не мешать, разбрелись по дому.
Воспринимать шокирующие известия рекомендуют сидя. Бальтазар был слишком впечатлительным, чтобы следовать этому совету. Он вскочил со стула настолько стремительно, что тот с грохотом рухнул на пол.
— Ты не мальдезерка и не иномирянка! Т-ты ноксильварка! — он смотрел так, будто гулял по лесу и, потянувшись за красавцем-грибом, увидел ядовитую змею.
С трудом оторвав взгляд от опасности, Бальтазар покосился на кузена.