После смерти мужа фотография переехала сюда из спальни. Помню, как всю ночь проворочалась без сна, а на утро схватила рамку и с грохотом опустила на комод. И как только не разбилась? Лучше бы она разлетелась, и я бы убрала картинку в ящик. Голос Константина спугнул мрачные мысли, точно стаю ворон.
— Это обряд?
Он прошёлся по комнате, сел на диван. Я привалилась к стене.
— Да, свадьба.
Я ожидала каких угодно вопросов, но только не того, что последовало дальше. Когда Константин оторвался от изучения узора на ковре, в зелёных глазах читалась злоба. Он навёл указательный палец на мою бровь и сказал, то ли спрашивая, то ли утверждая:
— Это сделал он.
— Нет, то есть не совсем, — я потёрла шрам: — Это результат наших отношений.
— Как это? — не понял мужчина.
Я вздохнула.
— В тот день я сказала, что хочу разойтись. Мы поссорились. Он ушёл и погиб под колёсами автомобиля. Ты видел эти быстрые штуки, их полно на дороге. Так что рана не самое страшное последствие той истории.
После минутного молчания Кольдт выдал:
— Ты его любила?
Хороший вопрос. Но не я ли давеча лезла ему в душу с расспросами о Верене? Что ж, один-один. Хотя мне действительно не мешало определить отношение к этому браку.
— Хм… Пожалуй, я так считала, когда выходила замуж. Позже поняла, что боялась одиночества и любила саму идею любви. Выскочила за человека, которого не знала, а узнав, разочаровалась. Я думаю, он это чувствовал, вот и злился, ревновал. Мне его жаль. А это плохо. В смысле, плохо для любви.
— И что же, по-твоему, хорошо для любви?
— Уважение.
В тишине был отчётливо слышен шум автострады за окном. С кухни доносилось урчание холодильника. Цокали стрелки настенных часов.
— Хочешь посмотреть телевизор?
— Что?
— Большое волшебное зеркало, — мой палец ткнул в плазму на стене.
— О нет, благодарю, — он недоверчиво покосился на чёрный прямоугольник.
Я подошла к стеллажу и погладила корешки. Брэдбери, Толкин, Роулинг, Мартин. Среди фантастов затесалась Остин. Все в оригинале.
— На этой полке книги на вашем языке. Мои любимые. Бери что хочешь.
Я проводила Кольдта в ванную, проинструктировала, повесила на крючок свежее полотенце и сбежала в спальню.
Дверь захлопнулась за спиной. Из груди вырвался вздох облегчения. Наконец-то можно было расслабиться. Если бы не одно «но». Я не обеспечила гостя сменной одеждой. Пашиных вещей в квартире почти не осталось, да и размер не тот, и неудобно как-то. Всё равно же не возьмёт. Вдруг меня посетила светлая мысль. Да, иногда такое случалось.
На дне платяного шкафа прозябали коробки с обувью. В одной из них, из-под модных кроссовок с эмблемой в виде опрокинутой запятой, хранились воспоминания. Тетрадь с пожеланиями воспитанников детского дома, выпускной альбом, фенечка дружбы от одноклассницы, путеводитель по Лондону — подарок Анны Михайловны, смешная карикатура на препода по гражданскому праву. Её нарисовал Лёша и, свернув самолётиком, запустил мне в затылок. А под всем этим хламом покоился старый смартфон с расколотым стёклышком. Он был похоронен здесь вместе с перемотанным изолентой проводом.
Я отколупала испорченное защитное покрытие и поставила устройство на зарядку. Затаив дыхание, сверлила взглядом светящийся экран, пока на нём не появился 1 %. Реанимация удалась. Медленно, но верно показатели росли, а я, не дожидаясь окончания процесса, запустила приложение маркетплэйса, покидала в корзину ряд позиций, оформила на утро экспресс-доставку и с чистой совестью отправилась спать.
Лёжа на тумбочке, маленькое волшебное зеркало беззаботно насыщалось энергией, не подозревая, что где-то существует мир, в котором таких, как оно, не было, нет и, как я надеялась, не будет никогда.
Глава 23. Новогоднее желание
Вы когда-нибудь готовили из деревенских яиц? Если приходилось, то вы, стало быть, в курсе, что с ними еда приобретает ярко-жёлтый, порой оранжевый оттенок. То ли дело магазинные. Сваришь такое, почистишь, надкусишь, а там — синюшная сердцевина. Ходишь по квартире в одеяле, зябко поджимаешь пальцы ног. Так ещё и не-желток передаёт настроению свой болезненный цвет.
Я скучала по солнцу. В Москве зимы слякотные. Сквозь хмурую пелену виден лишь размытый силуэт. А свет от него примерно такой, как окраска желтка с прилавка. Серо. Между шестью и десятью утра никакой разницы.
Крупные цифры на экране смартфона показали 8:51. За ночь воздух в спальне остыл, и мне понадобилась вся сила воли, чтобы выползти из-под одеяла. За страдания наградила тело велюровым спортивным костюмом, ступни — мягкими тапками. Закручивая пучок на макушке, выглянула в коридор. Перед зеркалом в прихожей Константин застёгивал пуговицы на рубашке.