— Карина?! — заверещала женщина и бросилась мне на шею, наплевав на бобовые. — То-то утром показалось, будто рядом хлопнула дверь! Ведь знала, что ты в порядке, верила! Они говорили, пропала ты. А я им, мол, умница она у нас, в нехорошую историю не ввязалась бы. Даром, что Пашка сгинул по пьяни… Но ты-то девчонка молодая, видная… Так и сказала: «Наверняка нашла себе ухажёра приличного, бросила всё и уехала». Потом, правда, переживала, думала-гадала, как же так, ничего-то с собой не взяла…
Соседка всхлипнула. Я погладила её руку.
— Тома, спасибо, что прибралась. Я тебе всё объясню. Позже.
— Ах да! В самом деле, чего накинулась со своей чепухой, когда ты не одна! — спохватилась она, заглядывая за моё плечо.
— Познакомься, это Константин…
— Как же я рада-то, не передать словами! — перебила она меня на полуслове. — Прямо камень с души. Постой…
Тамара наклонилась, зашуршал полиэтилен. «Не то, не то, и это не то», — приговаривала она, роясь в пакетах, пока с победным возгласом не извлекла из их недр завёрнутый в пищевую плёнку круг.
— Вот! — с гордостью произнесла женщина. — Возьмите к чаю! Он из замороженных ягод, но своих, да и тесто по бабушкиному рецепту, — она перевела взгляд с меня на Кольдта: — Вы любите землянику, Костя?
Я поперхнулась собственной слюной и закашлялась. Тамара участливо похлопала меня по спине. Хорошо, что Константин стоял сзади, и я не видела его лица. Когда я наконец смогла впустить в лёгкие порцию кислорода, пояснила:
— Тома, он новозеландец и по-русски не говорит.
— Ах вот оно что! — покивала соседка. — Значит, я права? Ты всё это время была за границей?
— Можно и так сказать.
Она мечтательно вздохнула.
— Ладно, потом расскажешь. Мои-то засопливили, я решила их не водить, всё равно со дня на день каникулы. Они у мамы в деревне. Утром пробка будет ещё больше, а сейчас, наверное, уже рассосалось. Поеду, отвезу гостинцы-то.
— Передай привет, и спасибо. Спасибо тебе за всё, Тома!
— Кстати, — сказала она на прощание, — «ботаник» и «сектанты» тоже укатили к родственникам на праздники-то. Так что ты за старшую на этаже.
— Я присмотрю, — пообещала, помогая ей вызвать уползший лифт и запихнуться внутрь со всем имуществом.
Когда за соседкой захлопнулись металлические воротца, вручила пирог Константину, буркнув «Подержи!», а сама попыталась вставить ключ в замок. То ли из-за темноты, то ли от вина мне это никак не удавалось. С толку сбивал и привалившийся плечом к дверной раме Кольдт.
— Костя?.. — переспросил он тоном, по которому я поняла, что его брови приподняты, уголки губ подрагивают, а глаза похожи на листочки, подсвеченные майским солнышком. Так бывало, когда он хотел смеяться.
— Ничего особенного, — громким шёпотом сообщила я, — так здесь сокращают твоё имя.
Его ладонь сложилась лодочкой. В ней зародился небольшой огонёк. Этой подсветки хватило, чтобы справиться с замком.
— Спасибо.
Я ввалилась в прихожую, сбросила верхнюю одежду. Поочередно наступая носком одной ноги на пятку другой, стянула дутики. Отняла подарок Тамары у Кольдта и отнесла на кухню.
Озябшие пальцы отогревались под тёплым водопадом, ванная благоухала арбузным мылом. В зеркале над раковиной отразился Константин. Сразу вспомнился лифт, и я опустила голову, чтобы скрыть улыбку. Какое-то время он молча наблюдал за моими действиями, затем заговорил:
— Эта женщина живёт в соседней квартире?
— Да.
— Она назвала тебя Кариной, и ты произнесла это имя, когда беседовала по… те-ле-фо-ну.
— Это моё имя.
— Кара — это тоже сокращение?
— Нет. Кару придумал Николас, чтобы избежать подозрений. Хотя с моей внешностью и сутью… в общем, понимаешь. Ты можешь называть меня так. Я привыкла.
— Мне нравится «Карина». Сильное и красивое. Как ты.
Повисла неловкая пауза. В них мы с Константином были мастера.
— Ну так что, — игриво подмигнула я его отражению, — Костя хочет чаю?
Он усмехнулся и прижался бёдрами к моим ягодицам. Его руки легли на раковину по бокам от меня. Ядрёную арбузную отдушку перекрыл свежий запах трав.
— Нет, Костя хочет не чай.
Шею пощекотало горячее дыхание.
— Ай! Пусти! — взвизгнула я, извернулась, и ему в лицо полетели капельки с моих мокрых рук.
— Ах так?!
Он зажал открытый кран — струя под напором ударила мне в живот. Смеясь, опустился на бортик ванной, не ведая степени моего коварства. Содержимое стакана, заготовленного для полоскания после чистки зубов, полилось ему на темя. Волосы тёмными прядями прилипли к лицу, с кончиков вода стекала на плечи. Он ухватился за край джемпера и стянул его через голову вместе с футболкой. Бросил на пол. Следом полетел мой вымокший свитер. Я считала кубики на его животе. Он рассматривал кружево на моей маечке. Я перехватила его руки на пути к моему телу и, не выпуская их, увлекла Константина в спальню.