— Правда? — по-детски спросила я.
— Да, — ответил он, пропуская меня вперёд в дверях, — правда.
Я задрала голову, чтобы видеть, где заканчивается памятник архитектуры и начинается кобальтовое небо. Ливень сошёл на нет, оставив на память о себе противную морось. Стылостью и тиной тянуло от реки. Я обхватила себя руками. Забыла пальто на заднем сиденье машины.
— Не спи, замёрзнешь! — Лёша подтолкнул меня ко входу. — Припарковался не очень удачно, но мы же ненадолго, да?
— Мне велели только передать документы. Это не должно занять много времени.
Мы поднялись по мраморным ступеням, и я, под впечатлением от вычурных светильников, лепнины, барельефов, картин безоблачного советского будущего, застыла в холле с лифтами, как мушка — в золотой смоле.
— И как понять, который из них идёт на четвёртый этаж? — спросила я, но, оглушённая звуком собственного голоса, многократно усиленного местной акустикой, пугливо втянула голову в плечи.
Привыкший к роскоши наследник Воронцовых не терял присутствия духа.
— Попробуем этот, — сказал он, вдавливая кнопку вызова в панель.
Квартира клиента находилась в конце коридора, у окна, через которое благодаря высоким потолкам был виден кусочек хмурого неба.
Я полюбовалась на посеребрённые цифры, сравнила с номером квартиры на конверте и занесла над дверью кулак. Стоило мне коснуться створки, та приоткрылась и тут же захлопнулась от сквозняка.
Обернулась. Вечно улыбчивый Лёша в недоумении хмурил брови.
— Дай-ка я… — он отодвинул меня в сторону и потянулся к ручке, но я перехватила его кисть.
— Нужно позвонить в полицию, — сказала я, вынимая из кармана смартфон. — Так будет правильно.
Он кивнул, и я отошла к окну. Сигнал в этом здании отчего-то сбоил. Мне пришлось несколько раз повторить данные оператору, потому что связь прерывалась, и нам с девушкой на другом конце трубки с трудом удавалось перекрикивать шипение и гул.
Лёша говорил, что я всегда всё делаю правильно. Из его уст это звучало не как комплимент. Быть может, чтобы доказать мне, что правила существуют для того, чтобы их нарушать, он открыл эту чёртову дверь. Во всяком случае, в коридоре моего смелого, но, увы, глупого друга не оказалось. Тот был вызывающе пуст и тих.
Мне сделалось жутко, однако ждать в полнейшем неведении было страшнее. Я нажала на ручку, шагнула в прихожую. С абажура на комод стекал неяркий свет. Из глубины квартиры доносился вой ветра и отдалённый звон колоколов. Слева и справа бурели закрытые двери, впереди арка словно приглашала войти. Через неё я попала в гостиную с изысканной мебелью, впечатляющим собранием виниловых пластинок, коллекцией книг в переплётах с золочёным тиснением. В многоярусной люстре под потолком не было жизни. Тускло горели настенные бра. Французский балкон был распахнут настежь, и, будто водоросль на дне, колыхалась прозрачная тюль.
Я бы залюбовалась интерьером, не порть его труп седоволосого мужчины в чёрном домашнем костюме на белоснежном ковре. Последний, скорее всего, придётся выбросить — он напился крови своего хозяина, отчего сильно побагровел.
У стены, привалившись к той спиной, полусидел-полулежал Лёша. Без сознания, но живой. Бок его светлого пальто пропитался красным. Грудная клетка вздымалась и опускалась. Изнутри рвались хрипы, и гуляющий в комнате ветер уносил его неровное дыхание в надвигающуюся на город ночь.
Крик не пропустила ладонь, сжавшая мою челюсть. На пол шлёпнулся портфель с бумагами. Кто-то сильный прижал меня к себе. Горло тронул холодный металл, и тело обмякло. Тот, в чьих руках я повисла безвольной куклой, потащил меня от выхода к окну.
— Где файлы? — губы коснулись гвоздика в ухе. — Я уберу руку, а ты будешь вести себя тихо, так?
Я хотела кивнуть, но не успела. Полумрак в помещении резко сгустился, воздух до упругости поплотнел. Я почувствовала, как волоски на руках встали дыбом. Недовольно запищал зажатый в ладони смартфон.
Это явление не укрылось от внимания преступника, и тот вертел головой, силясь определить потенциальный источник опасности.
Посреди комнаты повисла серебристая искра. Она зажглась сама по себе, будто звёздочка на исходе дня, и росла до большого сияющего круга, из которого вышла молодая женщина в синем бархатном платье с длинной юбкой и шнуровкой на корсаже. Плечи незнакомки обнимала тёплая накидка, скреплённая фибулой на груди, пальцы обтягивали перчатки из тонкой коричневой кожи с раструбом, у основания шеи поблёскивал необычный медальон — заключённый в круг чёрный цветок. Распущенные смоляные волосы доходили до поясницы, светлые глаза смотрели с интересом, лёгкая улыбка играла на красивых губах.