- А зачем вам знать? Моя душа - омут, как и любая другая, чужая.
- Зря вы так. Ваша душа не омут - а чистая, быстрая речка.
Анна вздохнула: - Какой бы она ни была, сейчас мне некогда для души работать.
- Разве в портреты и пейзажи вы не вкладываете души? Мне видится и душа, и любовь, и вдохновение.
- Вкладываю и в портреты. А поначалу я только для себя работала. Вы не станете смеяться, если покажу?
- Ни в коем случае.
Анна поколебалась, встала, вытащила из книжного шкафа толстую папку и протянула Кристе: - Тут, в основном, масло раннее, почти ученических времён. Мне сны снились, я сны любила смотреть, а потом пыталась записать - но не словами, а красками...
Криста стала бережно перебирать тонкие грунтованные картоны. Они напоминали нежные, размытые акварели, или мир через розовато-голубоватую дымку. Сквозь эту дымку просвечивали дома не дома, деревья не деревья, и на каждой - странные фигуры. Не то человеческие, не то каких других диковинных существ - с крыльями, легко взмывающих в воздух, либо с высоты ныряющих к земле, либо над землёй парящих.
- Теперь поняли, почему - омут?
- И теперь не скажу, что омут. Ангелы в омуте не живут. Скажу так. Крылатость. Стремление к небу. И вы достигнете успеха, непременно. Только дайте себе волю, поработайте для души.
- Это никому не понятно будет. А значит, и не нужно.
- Ошибаетесь. Ваши ангелы понравятся всем. Потому что свет и тепло излучают. Верьте мне. Я такое хорошо чувствую, с закрытыми глазами могу определить, добро несёт предмет или зло.
- Как же предмет может нести добро или зло? Предмет - он и есть предмет, никакой. Повар ножом режет капусту, или пьяный ножом в драке машет - без разницы, зло не от ножа идёт, от человека.
- Верно рассуждаете. Человек нагружает предмет своими мыслями, желаниями, создаёт свой образ предмета, и у каждого один и тот же предмет иной получается. Тот же нож часть темноты в себя впитывает во время дурного деяния. Так же произведение искусства вбирает добрые помыслы, чистоту души и вдохновенный труд...
- Анна, девочка! - раздался голос проснувшейся Эмилии. - Завари-ка чайку, а потом картошки надо начистить к ужину!
- Сейчас, мама, иду! - Анна подхватилась. - Прошу извинить. Помогу маме, а потом снова вернусь рисовать.
- Да, да, не стану мешать. Или мне поставить чайник и начистить картошки? Не стесняйтесь, я запросто! Жизнь научила. Да, конечно! - Криста вскочила, осенённая решением. - Рисуйте, пожалуйста, не отвлекайтесь!
Криста поспешила на помощь хозяйке, оставив Анну в весёлом изумлении.
«Пожалуй, пора посетить местный Храм», - решила Криста на следующее утро. - «Установить связи». Замечательный день. Не очень тепло, но ясно и сухо, смешные редкие облачка в форме лепёшек или летающих тарелок. Едва Криста вышла, как наткнулась на любопытствующую соседку.
- Меня зовут Мара, я по соседству! - затараторила она, не давая ей открыть рот. - А вы новенькие в Торбанке? На работу устраиваться приехали? Так в Торбанке работу не найти. Надо в Оунвилль, там две фабрики, частные. Берут молодых - платят неплохо! Работа тяжёлая, но молодым-то по плечу! А вы с Хоумлинками знакомы? Наверное, с Костой - он, бедняга, как заболел, так сразу с работы его и попросили, да.
- Нет, не с Костой.
- Тогда с Эмми? Бедняжка так давно мучается, так давно...
- Нет, и не с госпожой Эмилией. И приехали не на работу устраиваться.
- Тогда чего ж? - озадаченно проговорила Мара.
- По частному делу, - уклончиво ответила Криста.
- Частное дело, конечно, - закивала Мара. - А я сначала подумала, что вы - новые учителя в Каламатчевскую школу. Очень похожи. Вы - прямо как учитель истории, очень серьёзный, положительный, очков только не хватает для солидности, а ваш напарник - вылитый физкультурник! Такие бицепсы, такая походка - того и гляди бросится мяч лупить.
Криста покивала головой, но не удержалась и улыбнулась при этом сравнении: Дэниц - физкультурник? Вот маскировщик!
- Нет, он не физкультурник, хотя к спорту имеет отношение, и я тоже - не историк, хотя история моя долгая... Но за подсказку спасибо. Возможно, мы наведаемся в Каламатчевскую школу.
- А если вам что нужно, спрашивайте у меня. Всё покажу, расскажу, познакомлю. Я многих знаю - и в Оунвилле, и в Каламатче. Городки у нас маленькие, вы не поверите, полгородка - родственники! У меня даже в Ульзане родственники, тётка двоюродная, старая, под девяносто, но молодцом, сама себе готовит, стирает, своими глазами глядит. Я как приеду к ней - она мне и говорит: «Ну, голубушка, сегодня такую книгу дочитала, такую книгу - вот мерзость! Как такое выпускают - всё про мужчин, как они друг дружку любят...»
- А не подскажете ли мне, Мара, что за батюшка у вас в Храме верховодит?