Тогда Кристе пришлось разжать руки и отступить, и неблагодарный Дэниц, посмеиваясь, повёл покорную, оглядывающуюся Эмилию на веранду.
- Так что увожу матушку танцевать и омолаживаться в отличной компании. Что, Криста, неужели ты откажешься?
Дэниц говорил и уводил Эмилию в водоворот смеха, музыки и звона бутылок, а Криста осталась стоять с нелепо отставленной рукой, мучаясь сомнениями. «А в самом деле, что же, так и буду стоять с протянутой рукой? А почему нет? Сколько уже отстояла так, и всякое валилось в мою руку, и гроши, и проклятия, и объедки, и любовь искренняя... Но хорошее пересилило, иначе не было бы меня тут сейчас. Веселятся... Хорошо им. Хорошо? А ежели хорошо, то почему мне должно быть плохо? А что, если и мне присоединиться? Уберечь от перепоя мужа, предостеречь жену. Это мой долг. Да! Да, что там перед собой юлить? Тянет меня туда, где люди, где людям хорошо, несмотря на то, что плохо. Вот парадокс: как часто хорошо бывает там, где плохо. А если им хорошо, то и мне хорошо будет, а не плохо. Плохое в хорошем легко найти, любому дурачку под силу. А вот хорошее в плохом - особый взгляд иметь надобно. Хорошее в плохом - «беспонтовый пирожок[1]», как сказал бы Дэниц. Ладно, забыли. Ушли медитировать».
И Криста сделала шаг к своей комнате, другой шаг, третий, потом махнула рукой, развернулась и сбежала вниз, чтобы войти в ту тесную компанию, в тот тесный круг молодых, веселящихся напропалую...
А молодёжь вместе с хозяевами уже высыпала на улицу, вытащила табуретки, магнитофон, початые и непочатые бутылки батареей, и снедь на скатерти, и первым делом Криста увидела у крыльца Эмилию, лихо отплясывающую бездумное, сверкающее диско в паре с Дэницем. Криста видела, что Дэниц трезв как стёклышко, но старательно изображает из себя пьяного, и даже заставляет себя покачиваться, и в этой раскачке то и дело кладёт руку Эмилии то на плечо, то на прядь волос, то на бедро. Что-то странное, чуждое и неизведанное кольнуло Кристу в области груди, потом она заставила себя утихомирить дыхание и решительно перехватила Эмилию: - Теперь моя очередь, Дэниц!
- Ура! - завопил Дэниц, теряя признаки опьянения и подмигивая Кристе. - В нашем полку прибыло! Какие большие люди! Сам Великий Лекарь всех времён и народов! Штрафную ему, други, штрафную!
И Кристе и Эмилии тут же начали совать в руки наполненные до краёв бокалы. Криста едва успела провести мысленный обряд, чтобы обезопасить спиртное, лишив его хмеля, но в суматохе его хватило лишь на первую, штрафную порцию.
А затем не обезвреженный хмель ударил в голову, и вот Криста уже поглаживала Эмилию по голове, мучаясь извечным вопросом - открыть ли ей свой истинный пол, или продолжать туманить взгляд? А Эмилия, преклонив голову ей на грудь, блаженно улыбалась с закрытыми глазами и думала о том, какой он милый, понимающий, нежный, и даже женственный, словно и не мужчина вовсе, потому что не встречала она в жизни таких мужчин, ласковых и добрых. И красота его особенная - и глаза, и волосы, и губы, и дивная, гладкая кожа без щетины...
что было потом? А зачем вам знать, что потом было? Бесстыдные танцы, вино, жареное мясо. Громогласный циничный Дэниц, подбивающий девиц на стриптиз словами и неприличными телодвижениями, и хихикающие девчонки, позволяющие парням и Дэницу себя трогать. Поцелуи беззастенчивые по пьянке, анекдоты непристойные, игры, словно бы не человеку приставшие. Валяющийся на травке в отрубе Горбач, которому Криста не помогла, потому что сил не оставалось самой себе помогать; Дэниц, лапающий Анну в уголочке - Криста и её не предостерегла, ибо и себе самой грядущее не высчитала; и разошедшиеся после полуночи парочки - известное дело, зачем: за тем самым, что, вроде бы, и Кристе не возбранялось Отцом намертво, но вот сама себе запрет поставила - и свято блюла.Вот что было, и зачем вам знать, как это было? И как плохо было Кристе, теряющей силы и зрение в этой пьяной круговерти только для того, чтобы не утратить из поля зрения Эмилию и удержать себя в образе, и как хорошо было Дэницу, упивающемуся всеобщим безобразием...
А в целом - ничего особенного, ничего нового, ничего непривычного, обычная молодёжная вечеринка, каких множество происходит в миру то тут, то там.
В конце концов, уже за полночь, Криста заставила себя худо-бедно протрезветь. Ужаснулась, прониклась раскаянием, извинилась перед расстроенной хозяйкой. Мягко, но настойчиво увела её в дом, к личной её комнате, а там бросила её и убежала в свою - очищать ауру дома и свою собственную, читать покаянные молитвы, возносить Небу песнопения, пытаясь не слышать жалобный, ласкающий - и при этом игривый голос: «Господин Криста, где вы, ау?» А через час всё в голове Кристы Фотинии смешалось, и обрушился тяжеловесный сон...