Криста встала на колени в уголок, и принялась читать молитвы. Понемногу сплетались молитвы и вились едва заметным дымком, туманной кисеёй, сладковатым дрожащим маревом ввысь, поддерживая неразрывную связь Целительницы с Господом своим. Наконец Криста скорчилась на той же скамейке, где уже похрапывал Крыся. Вроде бы, и она тоже привычна была к неудобству, приходилось и на земле ночевать, причём разнообразной - то камешки мелкие, то булыжнички, то иголки хвойные, то песок спёкшийся. Да успела привыкнуть к мягкой постели в доме Хоумлинков. Только на такой вот «постели», что для проштрафившихся придумали, не довелось. Что ж, теперь знает, каково это.
Криста подумала, было, не выбраться ли ей из участка другими каналами. Например, заморочить голову юному Грегори, просверлить кирпич взглядом, испариться сквозь решётку - одним чудом больше, одним меньше... А дальше что? Одно чудо влечёт за собой другое. Одно ухищрение - другое. И сплетаются они в витую хитрую верёвочку, за ближний конец которой дёргает величайший грех гордыни, а другой уходит в самую плоть Небес, в нервное сплетение, и язвит, и колет того, кто уже и так натерпелся.
Вот и Криста потерпит. На досках. Невелика беда - это тебе не стоймя на кресте, прибитым гвоздищами...
...Выручать Кристу в участок Оунвилля, районного центра, наутро заявились и Дэниц, и Эмилия. Криста не знала и не гадала, что они наговорили, чем откупились - только явился новый охранник, мрачный и дюжий, молча раздражённо открыл камеру и подтолкнул Кристу в спину: - Иди, иди, ангелочек!
- Эй, лекарь, а меня-то, меня-то жабери ш шобой! - встрепенулся гастролёр. - Я тебе пригожущ! Я тебе хирургом пошлужу али медшештрой, что угодно шпроши, ноги целовать штану! Я не гордый и не шердитый, бежвредный я, вщо больше по мелочши...
Криста поморщилась: - Громкими словами не бросайся, Крыся. А ноги целовать никому не надо.
- Ну, не буду, - покорно согласился Крыся. - Так хоть шловечко жамолви!
- Я постараюсь, Крыся, напишу письмо к хорошим людям, - вздохнула Криста. - Но не обессудь, если за воровство пострадать придётся. По мелочи или по крупному - всё одно, воровство. А пока лучше молись, молись непрестанно, с отдачей, с той же страстью, что воровал, и кайся.
- Эх!.. - только и выдохнул с разочарованием Крыся-Ширмач ей вслед.
Охранник вывел Кристу в коридор, довёл до приёмной капитана. Там уже сияла Эмилия в новой кофточке и серьёзный, подмигивающий ей обоими глазами, Дэниц.
- Криста Фотий? - вопросил Кирстейн со всем благодушием, на какое был способен.
Удивлённая Криста кивнула.
- Что же вы сразу сказали, что с господином Гленном знакомы? - укоризненно спросил Кирстейн.
Криста тупо поглядела на Дэница, и тот замигал ещё усиленнее. Кирстейн протянул Кристе временное удостоверение в красной коже.
- Я вам продлил его. И больше не забывайте дома.
- Не забуду, - уверила Криста. - Я могу идти?
- Можете. Кстати... - Кирстейн помедлил. - Вы не могли бы осмотреть моего сына?
- Что с ним?
- Бессонница, - вздохнул Кирстейн. - Вы только скажите, когда - я пришлю за вами машину.
- В среду утром. И пришлите с машиной младшего сержанта Грегори с сестрой, им тоже не мешает подлечиться. Кстати, там у вас воришка сидит...
- Мелочь пузатая! - махнул рукой Кирстейн.
- Что вы с ним сделаете?
- Отправлю в ближайшую зону, в Приют, пусть к работе приставят.
- Дайте мне бумагу и ручку, - попросила Криста.
Удивлённый Кирстейн дал. Криста написала на листке несколько фраз и вернула листок Кирстейну: - Это рекомендательная записка для Крыси. Отправьте его, капитан, в Святотроицкий монастырь, у меня друзья там - пусть Крыся в святом месте исправляется. Только убедительно прошу - не отпускайте, до самых ворот довезите. И человек на путь исправления встанет, и вам хлопот меньше, а то сбежит - и ищи-свищи, он на то горазд. Договорились?
Кирстейн помедлил, покривился: - А если поворует в монастыре - кому расхлебывать? Опять мне?
- Не поворует, - успокоила Криста. - Его до поры в келье запрут. А на огороде воровать нечего, кроме картошки с морковкой.
- Ловко! - сказал Кристе Дэниц со смесью восхищения и досады. - Капут гастролёру - Крысёнышу!
Кирстейн стукнул кулаком по столу: - Договорились!
- Это называется - избиение младенцев! - продолжал возмущаться Дэниц, когда они вышли на улицу. - Нашли козла отпущения. Он зачахнет взаперти! И виновата будешь ты! А те, кто ворует по-крупному, у вас в фаворе? Лучше бы Прокопием занялась!