- А она вот не спит. Так вот и сейчас сидит и сидит. В стенку смотрит. А мне нехорошо. Спрашиваю - лапушка, что надо? Лекарства? Плохо тебе? Нет, говорит, не плохо. А как? А никак. Странно. Вот как.
- Не стоит тревожиться. Рецидивов болезни давно не было. И не будет, я уж послежу за этим.
- Да, да, конечно. Только раньше она на меня по-другому смотрела. Словно просила: «Побудь со мной, не уходи, прижмись крепче». А теперь смотрит так, словно говорит: «Что-нибудь надо?»
- Наверное, это мнительность. Не всегда в глазах прочесть можно глубинное. Чаще видишь то, что хочешь видеть, или то, чего боишься. Госпожа Эмилия просыпается, новое вдохновение обретает. Наступит день, когда принесёт она в редакцию свои творения, и родится новый автор. Так что пускай работает.
- Да я что - я не мешаю, - смущённо улыбнулся Горбач. - Говорите, хорошо пишет?
- Душевно, Коста, боговлюблённо.
- Вашими бы устами... Хочется верить, да боязно.
- Верить не бойтесь. Вера спасает. Верьте и молитесь.
- Да-да, да-да...
Когда Горбач вышёл из дома с удовольствием покурить перед сном, что вполне заменяло ему молитву, Криста не превозмогла отчаянного, скребущего, грешного любопытства, неслышно вошла в комнату Эмилии, сидящей истуканом с остановившимся взглядом, подошла скользящим шагом к ней сзади и заглянула через плечо, удерживая порыв положить руки на плечи. На листке, лежащем перед хозяйкой, было только 4 строчки:
«Когда пришёл он, вздрогнула Земля,
и тени вздыбились, и проклиная, и моля.
И понять никто не в силах, что легко,
бальзамом Небо на душу легло...»
Эмилия вздрогнула, но от каких-то внутренних своих течений, и не обернулась, и завертела ручкой, и начала торопливо записывать что-то ещё, а Криста поспешно попятилась, заскользила назад: негоже тревожить и через плечо заглядывать, а ещё гаже - в мысли лезть. Человек в астрале витает, стихи сочиняет.
А наутро, когда Горбач отправился в поле, Эмилия и Борис ещё сладко спали, а Дэниц ещё и не возвращался, у Кристы на сердце вдруг расцвёл странный цветок. Криста поднялась, оделась, спустилась вниз, чтобы выйти во двор и накачать воды - ведь сегодня был душевой день.
Криста увидела подле крыльца знакомую фигуру. Девушка в серебристой курточке стояла неподвижно и курила, любуясь осенним садом, и она с радостью поняла, что Анна вернулась из города домой. Вот и славно! Криста пошла к ней, не таясь, с открытой душой, без маскировки.
- Анна, вот радость-то! Не только отец с матерью скучали. И я соскучилась, не скрою, милая.
- А, Криста! А я-то как соскучилась по своим! Мне тут лучше, чем в городе, вот, стою, наслаждаюсь покоем... А ты хорошо выглядишь. Красивая. Зря в мужчину играешь - нет в этом ничего почётного. Невелика честь под мужика косить. Хотя я тебя понимаю - мужчиной быть приятнее, им всё позволено, только как ни старайся - их не перешибешь, верно? Чую, и тебе от них досталось, коли бабой быть не желала, - Анна улыбнулась полными, ярко накрашенными губами. Однако Криста заметила, что вокруг глаз Анны засинели круги, под глазами припухло. - Права я, скажи, ведь права?
- И да, и нет. А среди мужчин достойных хватает - всё зависит от того, чего ты сама от него ждёшь, чего желаешь, как рассматриваешь... А что по дому соскучилась - это хорошо, замечательно! Лучше родного дома нет! Он точно якорь - где бы ни плавал, как бы далеко не отнесло, он всегда поможет дорогу назад проторить.
- Если раньше на дно не утащит. Нет, якорь сбросить необходимо, и парить одиноко и свободно. Ни к кому не прилепляясь.
- Отчего же невесело об этом говоришь? Почему не продолжала парить свободно?
Анна не ответила, отбросила докуренную сигарету и отшвырнула носком сапожка окурок, потом вытащила новую сигарету, щёлкнула зажигалкой, сладко прикурила.
- Потому что всё вокруг ложь, враньё, и доверять некому. Одни фантомы. Будешь спрашивать, интересоваться, как жила, почему денег матери не слала? Не будешь, по глазам видишь, верно? - она затянулась с наслаждением. - Не нужны мои таланты никому, Криста.
- И что же, друзья Дэница не помогли? - спросила Криста, с упавшим сердцем предполагая ответ.
- Нет у него никаких друзей семейных. А те, что есть - такие же мерзавцы. По адресу, что он мне дал - один дружок, Криста. И тот - дерьмо! В постель лез, клеился, кобель мерзкий, прыщавый, я ему хвост прищемила, да потом деваться некуда было, посуду мыла в закусочной, при ней и ночевала. - Анна с отвращением сплюнула. - Напарник твой, стервец, правильно рассчитал - не говорила я матери об этом, чтобы не расстраивать. Месяц пожил со мною - и слинял. С собой не приглашал. Шлялся чёрт знает где. То ли играл, то ли у других баб жил.