Они ураганом ворвались в городок, притормозили на центральной площади, вздымая пыльный шлейф. Дэниц насмешливо огляделся. Криста тоже озиралась. Одноэтажная мэрия и полицейский участок - «в одном флаконе». Напротив них - почтовое отделение и кафе, тоже два в одном. Рядом - аптека, первый этаж универмага. Супротив универмага - Храм за оградой, аккуратно отремонтированный, не новострой - это хорошо, должен быть намоленным, за ним - кладбище. И тишина. И ни души.
- Благостность какая, - вздохнула Криста. - Так бы и жила тут всю жизнь, красоту вдыхая.
- Скукотища, - хмыкнул Дэниц. - Как посмотришь на эту геометрию, тоска берёт. Небось, и грядочки по линейке вымерены. Ни тебе ярких вывесок, ни рекламы с неоновыми ковбоями, ни музыки - одни коровы мычат да козы блеют. Серость. Летаргия. Бьюсь об заклад, здесь и электроника прошлого века.
- Как же серость? Смотри, стены белые и розовые, черепица красная, газоны зелёные, цветы...
- А где кинотеатры, дискотека, бары, игровые?
- Ладно, ты как желаешь, а я, пожалуй, поспрашиваю, нельзя ли на постой. Мне отдохнуть надобно.
- Хотел бы я знать, у кого. Похоже, все вымерли. Или дрыхнут с перепою.
- А вот и нет. - Криста соскочила с мотоцикла и направилась к деловому пареньку лет двенадцати, который вынырнул из аптеки, держа в руках банку с леденцами и пакет с лекарствами.
- Мальчик, не знаешь ли, у кого можно комнату снять?
- Конечно! - обрадованно заявил шустрый пацан, нисколько не удивившись вопросу. - Знаю! Мы можем сдать комнату. И даже две!
- Вот это удача! - обрадовалась Криста. - Тогда давай знакомиться. Я - Криста. Он - Дэниц.
- А я - Борис! - мальчик охотно и безбоязненно пожал руки обоим.
- Спасибо тебе, Борис.
- Да не за что.
- Вы - добрые люди!
- Они - нуждающиеся люди, - поправил Дэниц. - Верно? Что, проблемы в семье, верно я чую?
Борис вздохнул: - Верно.
- Отец - выпивает...
- Работу потерял, - Борис опустил голову и закусил губу. - Нет, он работает, на ферме, на комбайне, только у них то густо, то пусто. А мама...
- Позволь, я угадаю, - Дэниц поднял лицо мальчика за подбородок и вгляделся в его глаза: - Мама болеет. Бессонница, нервы, головокружение... Это ты ей «Сноувокс» покупал, верно?
- Откуда вы узнали? Вы что, экстрасенс?
- Да вот краешек баночки торчит. Смотри, потеряешь! - И Дэниц затолкал баночку поглубже в пакет. - Ну, садись впереди, ковбой, и показывай дорогу. Не испугаешься - сейчас мы в Космос взлетим. Держись!!! - Он помог мальчугану сесть впереди себя, показал, за что ухватиться.
И Дэниц рванул с места так, как он любил это делать - Криста едва успела уцепиться за его пояс, а Борис восторженно завопил.
Они домчались до дома минут за десять. Но прежде, умножая восторг Бориса, Дэниц сделал несколько виртуозных кругов по невеликой площади, затем вывернул на большую дорогу и долетел до ближайшей рощи, снова круто развернулся и помчался назад. Криста даже пожалела мимолётно, что не обзавелась таким шустрым транспортом, но когда-нибудь обзаведётся, успеется.
Вот и нужная улица, и искомый дом. Довольно большой - но давно не ремонтировавшийся. Заросший садик, в розоватой дымке раннего цветения. Полуразвалившийся сарай с велосипедами. Ухоженный дворик. Дряхлая умная кошка. Не умывалась, сидя на пороге, не испугалась и не сорвалась с места - сидела и внимательно наблюдала, будто ещё не решила, как относиться к незнакомцам, и стоит ли приглашать в дом.
- Мама, мама! - радостно вскричал Борис, вбегая в дом. - Я постояльцев привёл! Вот, моя мама! - с гордостью и нежностью сказал Борис, оборачиваясь к Дэницу и Кристе.
Перед ними посреди прихожей стояла, опираясь на трость, растрёпанная худая женщина, лет сорока четырёх, с поникшими плечами, с блеклым сухим лицом, ранними морщинками и сизыми кругами вокруг близоруких глаз, с подёргивающейся левой щекой. От тика морщины вокруг левого глаза были глубже и казались воспалёнными.
«А ведь когда-то была славна собою», - подумала Криста. - «Выцветшие глаза горели васильковым огнём, улыбчивые, упругие и пухлые губы пунцовели маковым цветом, немного ассиметричные ямочки на щеках сводили парней с ума. А ломкие, посекшиеся волосы лежали пышной соломенной волной. Она и сейчас могла бы быть хороша лицом, потому что не от собственного зла поразил её недуг, а от невзгод жизненных. Родителей рано потеряла, третий ребёнок - сын - в младенчестве умер. Муж спиваться начал. Ох, не дело за то женщину казнить. Напутали они что-то, Вседержители. Разве попытаться помочь, заставить в себя поверить - не дело хоронить себя, старухой ощущать. В её-то годы женщины будь здоров, как колобродят...»
Моё почтение, госпожа... - мягко проговорила Криста.