- Борис, зачем ты это сделал? Зачем травил друзей?
- На байк забомбить хотел, - хмуро сказал Борис. - Собственный. Да и не травил я, просто передал. Несколько раз всего.
- Ты знал, во что ты влез, насколько это опасно? Знал, чем это пахнет??
- Ну, знал. Деньгами...
«Слова Дэница». Криста так и знала, что это его наущение.
- Дэниц тебе подсуропил? С нужными людьми свёл?
- Нет, нет, конечно, нет! Я сам!
«Он его ещё и выгораживает».
- А тебе Дэниц пробовать давал? Ты пробовал? Только не ври!
Борис открыл рот - но передумал и опустил голову. У Кристы упало сердце. Совсем худо.
- Ладно, не говори. Ответь только - наркотики тебе Дэниц сам передавал?
- Да нет же! - в голосе Бориса прорезалась такая мука, что Криста отступилась с расспросами. Знала, что Борис не врёт. Дэниц не из тех, кто будет лично этим заниматься. Его дело - направить, подтолкнуть, намекнуть, свести вероятностные линии в одну криминальную, критическую точку. Что ж, вот и Криста будет учить и направлять Бориса, помогать и защищать, и сейчас она была уверена в себе, как никогда. Всё будет хорошо! Борис вернётся неиспорченный, к Богу повернувшийся, и через самый минимальный срок - незачем пацана гнобить в самом начале, не успел он ещё необратимо измениться. Криста не позволит Дэницу и далее держать верх над его душой, исправит кривую линию. Всё будет хорошо! Надо только попросить сержанта и прочих, чтобы берегли мальчика, не подпускали к нему чужих - ведь рано или поздно выйдут на него, им по фигу, в колонии он, под надзором, или на свободе, подцепить мальца, чтобы не выдал - проще простого. Значит, Кристе, не надеясь на надзирателей, надобно постараться и поставить Борису мощную и надёжную защиту...
Анну известили о несчастье, приключившемся с младшим братом, и матушка-наставница отпустила её, чтобы она была рядом с матерью в тяжёлые часы. Криста мрачно думала о том, что ещё выкинет Дэниц, когда Анна вернётся в дом и увидит его. А что будет с девушкой? И захочет ли она бросить мать? И имеет ли право Криста теперь понуждать её вернуться в монастырь?
Криста правильно опасалась их встречи.
- Дэниц, подонок! - Анна, отбросив все наставления и благочинность, бросилась к Дэницу и схватила за ворот, и начала трясти: - Ты бросил меня! А что обещал, мерзавец, ты помнишь, что обещал? Что надолго, что навсегда, что вместе...
- Не понял, детка, что конкретно ты имеешь в виду?
- А конкретно? - Анна вдруг растерялась от его олимпийского спокойствия. - Дэниц, ведь ты - отец моего будущего ребёнка.
- Под вопросом. И вообще, не стоит ко мне при людях примазываться - люди могут про тебя подумать что-то не то.
- Дэниц, зачем ты такой жестокий, ну давай помиримся, я виновата, что тогда тебя в Гаате при всех ударила. Простишь?
- Ну. Положим. Отчего ж не простить за праведный гнев. Ты была неподражаема!
- Вот спасибо. Тогда, Дэниц, стань отцом моему ребёнку, больше ни о чём не прошу и не попрошу, клянусь. Может, маме и отцу полегчает. Иначе расскажу отцу, какой ты есть.
- Ты угрожаешь, что ли? Какой защитник из Горбача? Он точно кролик кроткий.
- Да ещё у тебя под пятой, да? Нет, не угрожаю. Это ради мамы... Просто либо ты отец, либо убираешься из этого дома куда подальше.
- Какой из меня папаша? Ну, приласкаю пару раз - и уже наскучит, - искренне изумился Дэниц. - Горбач из меня не получится, это точно. Шебутной я, зубастый, брыкливый. Шило в заднице. На одном месте не сижу. А если тёлка сама подставится - ни один нормальный мужик поститься не станет. А проглотить меня никто не сумеет - вмиг подавится. Другое дело - повеселиться.
- Ах, так! Ну, тогда и я повеселюсь! - Анна развернулась - и со всей своей силы ударила Дэница по щеке: - Если я тёлка, ты, стало быть, кобель! Пусть Господь Бог простит меня, я ещё с ним не так дружбу свела, чтобы не использовать шанс тебя приласкать так, как того стоило бы с самого начала. - Она размахнулась другой рукой - и снова ударила. - А это - за брата! И ещё раз - за отца...
А на третий раз схватил обе её руки Дэниц своей ручищей, сжал - и отбросил грубо: - Хватит, детка, я тебе не отбивная.
Дэниц побагровел неимоверно, казалось, вот-вот, как в фильме, в Чужого начнёт перерождаться - до того ужасен был его лик. Анна вздрогнула и попятилась. Криста подоспела вовремя, встала между Анной и Дэницем.
Дэниц шумно выдохнул, улыбнулся - и начал потихоньку бледнеть, и пятиться назад: - Уф ты, - ухмыльнулся он. - Не надо меня сердить, ув-важ-жаемые, не стоит. Тихонько расходимся. Лучше по одному. А ты, детка, имей в виду: уйду, когда время придёт, когда сам решу, что пора. Нынче нет законов, чтобы за беременность мужика судить, коль баба сама знала, на что идёт. Пока плачу за постой - всем хорошо. Договорились? Ну, вот и ладно.