А Анна отвернулась, уткнулась Кристе в грудь и зарыдала.
- Вот оно как, Криста... А ты утешала... Выгнала бы его, избила до синяков - да в шею. Но не могу. Отчего так? Зачем ты его сюда опять привела? Маме лишнее расстройство... зачем ей это? Знала бы она заранее - ноги бы вашей тут давно не было.
- Напротив, сестрёнка. Мама во внуке утешение найдёт, успокоится, любить будет, как собственного сынишку, поможет вырастить, как Бориса вырастила, очень хорошим человеком. А я помогу ему пагубного влияния избежать. Да и Борис вернётся просветлённым - другом ребёночку будет. Полюбит.
- Пагубного влияния? А ежели Дэниц сам захочет воспитывать? Как тут папашиного влияния избежать? - хмыкнула Анна.
- К Богу прислушивайся - он отведёт... - Криста говорила, но совсем не была уверена в собственных словах. Отведёт... надоумит... спасёт... поможет... укажет... И ни первого не было, ни второго, ни третьего. Кого испытывает Спаситель - уж не её ли стойкость, преданность, крепость веры? А Хоумлинки - всего лишь средство, инструмент. Нет, она не допустит больше издевательства над Хоумлинками. Доколе ж терзать эту мирную семью, сведя пути в этом доме? Обращалась она к Небесам - и не получала ответа и утешения. Больше не станет, на себя положится. Коли она человек - так и рассудит по-человечески.
А Эмилия смирилась с беременностью Анны, радовалась ей. И мечтала назвать внука в честь Кристы - Кристином. Но не уговаривала дома остаться, убедила Криста, что Анне лучше и надёжней в приюте будет - далеко от искушений, далеко от болезненных проявлений мира, далеко от нечистой ауры. Далеко от Дэница. Далеко, как можно дальше, и чем дальше, тем лучше.
Анна побыла у матери неделю, и каждый день водила её в Храм к отцу Прокопию. И Криста бы пошла - чистоты напиться. Тянуло её в Храм. Готова была смириться с отцом Прокопием и его жёстким, ненавидящим взглядом, обвиняющим во всех смертных грехах. Только не уверена была, что пустит он. На службу, на проповедь, на исповедь, ни просто - постоять в уголке. Словно тень Дэница упала на неё, и стала она отверженной.
Криста видела, как тяжело стало Анне встречаться глазами с Дэницем, который, казалось, был уже не прочь продолжить с ней баловаться, и делал намёки, и пытался приласкать и погладить. Шептал чувственным голосом комплименты и покаяния, брал за руку, целовать пытался, стишки зачитывал. Похабненькие стишки, свои собственные, между прочим. Только рождали они внутри нечто острое и жгучее, теребя воспоминания о сладостной связи двух тел. Анна шарахалась и истово крестилась, Дэниц то бесился и ярился, то веселился от души и ухмылялся, подтачивая решимость Анны возвращаться в монастырь.
Ещё немного - пугалась Криста - и истает её решение, под влиянием Кристы принятое, и облачком в небе растворится. Полно, её ли это решение? Или лишь Кристой навязанное? Ох, нехорошо, что встретились они вновь, не нужно было этого, Анне в монастыре куда лучше бы жилось. Да как судьбу обманешь? Перехитрила, пройдоха! Вот тебе и драчка между чёрным и белым! Если кому уходить немедленно - так им двоим, а не девушке.
- Милая, не пора ли тебе возвращаться?
- Из собственного дома бежать? И маму с отцом бросить? Ох, Криста, сестра, ведь одна я у них осталась! Страшно подумать. И нехорошо это!
- Великая ответственность на тебя возложена, сестра. Испытание. А брата ты рано хоронишь - я душу ему от греха освободила, очистила, вернётся он скоро, изменённым, обещаю - урок на пользу пойдёт.
- Стыдно мне тут, - пожаловалась Анна. - Маму с Борисом на руках вижу. Она ему песенку поёт, а он хохочет! Вот и я так же буду... с сынишкой на руках. Да, Криста?
- А я помолюсь, чтобы послал Бог сына, сильного и умного, и утешится мама, и отец полюбит. Они уже и сейчас полюбить готовы.
- Внука полюбят. А меня - блудившую? Вопроса боюсь от сына: «Где отец?» Но больше того Дэница боюсь: насмешек его, взгляда его, губ его, плоти его. Не забыла его тела, Криста, каюсь, помню до мельчайших частичек - хоть и молилась на совесть: не помогают твои молитвы от жизни отречься. Так и стоит он перед глазами - нагой, блудник, убийца. Режет по живому. Боюсь - не выдержу, брошусь в подлые руки.
- А я помолюсь за тебя, чтобы миновал возврат к блуду. Ты теперь Господу принадлежишь, не себе. Ангелочка носишь...
- Ангелочек с крылышками будет?
- Непременно.
- С белыми? Или с чёрными? Что вздрогнула? Что глаза прячешь? Вы с ним заодно. Он гадит, ты подтираешь. Что не так?
- Я попрошу, сестра, чтобы миновало тебя чёрное. Ты сейчас - опора и надежда родителей. Держи себя в руках. Ребёнка береги. Один раз сорвёшься, упадёшь - можешь уже не встать, ребёнка запятнать. А я помолюсь за твою выдержку.