- Эмилия Хоумлинк, господа, моё имя.
- Моё почтение, госпожа Хоумлинк. Счастлив познакомиться.
- Очень приятно! - кивнул Дэниц.
- И мне приятно, люди добрые. Надолго ли к нам, какими путями?
- Какие бы пути ни были, неисповедимы они. Ибо нет у нас целей, - ответила за двоих Криста. - Сегодня здесь, завтра - далече от «здесь».
- Если работу искать - то в Торбанке нет работы. И в Оунвилле нет. И в Каламатче. Глохнет наш посёлок, фермы сворачиваются, скота всё меньше. Раньше пшеницу выращивали, кукурузу, горох. Теперь одни сады остались, зато коттеджи строят. Говорят, выгоднее покупать готовые упаковки. У нас в Торбанке молодёжи мало, а старикам эти упаковки за ненадобностью. Привыкли жить старым укладом. Так что, молодые люди, крепко подумайте, придётся ли по нраву тихая жизнь. А то, что к нам пожаловали - очень рада.
- И мы рады. А спасибо надо Борису говорить.
Эмилия неспешно зашагала в захламлённую, но чистую гостиную. Кристе нравилось здесь всё: и госпожа Эмилия, и уютный запах старой, несколько тяжеловесной мебели, и выцветшие зелёненькие обои в цветочек, и кипы журналов и книг на книжных стеллажах до самого потолка, и множество цветущих фиалок в горшках на окне.
Но самым замечательным оказались развешенные по стенам картины, являющие разительный контраст всей прочей обстановке - точно яркие, трепетные, свежие бабочки, готовые вот-вот улететь.
- Позвольте узнать. Чьи картины, госпожа Эмилия? - спросила Криста.
- Дочери, - прихрамывая и придерживая одной рукой дёргающуюся щёку, Эмилия спешила с гордостью поведать симпатичным пришельцам о любимой дочери. - Она у меня умница и талант - так преподаватели говорят.
- Вижу, что талант, - Криста расцвела. - Не каждому так удаётся акварель! Сама нежность. А краски! Она - прирождённый колорист! А масло - выше похвал: тончайшая прорисовка, полёт фантазии, так и навевает умиротворение...
- Сдаётся мне, талант не на то пошёл, - встрял Дэниц.
- То есть?
- Прорисовка, колорит... а где азарт, страсть, динамика? Где драйв? Анемия какая-то: лютики-цветочки, радуги. У неё молодость должна ключом бить!
- Что же плохого в радугах?
- Красиво, но сплошное затишье. Словно в спячку залегли. Хоть бы буря всколыхнула это болото - гром, молнии, град, ливень!
- Град, буря... Для наших садов это беда. Жизнь здесь тихая, мирная, вот и на картинах - покой, - сказала Эмилия. - Потому-то картинки и покупают.
- Где же?
- В Оунвилле, в Гростицах, в Каламатче... - стала перечислять Эмилия. - А в Кербинке в магазине по двадцать пять монет дают. Потом приезжает агент - и забирает аж в столичный салон. Говорят, покой наш хорошо в мегаполисах расходится, где от суеты и скорости подошвы дымятся.
- Двадцать пять? - присвистнул Дэниц. - Так вас обирают, дорогуша. Сдаётся мне, что это не агент из столичного салона, а самый натуральный мошенник. Силён, чёртяка, сумел мозги запудрить.
«Что ещё раз доказывает, что мирным искусством не проживёшь», - шепнул Дэниц Кристе. - «Эх, молодёжь, учить придётся...»
- Ох, может, и обирают. Я уж говорила Анне - перебирайся в большой город. Нет, не хочет мать бросать. Сердобольная девочка, - у Эмилии на глазах выступили слёзы. - Что ж я вас своими невзгодами потчую, идём наверх, комнатки покажу. Только не топлено там, уж не взыщите. Сегодня же мужу велю протопить - весна выдалась холодная. Мы-то привычные, а вам с дороги неуютно будет. Борис, верно, про оплату ничего не сказал? Вы уж извините, но с пансионом меньше пяти за день не смогу взять - муж вторую неделю зарплату не получает...
Криста сникла. Дэниц демонстративно похлопал себя по карманам, выудил из одного из них ассигнацию: - За две недели, госпожа. Пока что. А там видно будет.
- Борис, покажи гостям комнаты, - распорядилась Эмилия, поспешно пряча деньги в карман. - Да, чуть не забыла. Душ у нас работает только два раза в неделю, и вам повезло - сегодня как раз такой день.
- Намёк понят! - весело отозвался Дэниц.
- Только сливное отверстие не засорять. Иначе затопит всех.
Борис отвёл их на второй этаж, отворил дверь. Комнатка и другая, смежная с ней, были бы совсем уютные, если бы не некоторая промозглость: на втором этаже было холодновато, а комнатки давно не протапливали. Смежная комнатка-клетушка оказалась просто ледяной, да еще и без окна. Там бы только вещи держать - да вещей у них и не было.
Борис медлил, и, наконец, бросил хитрый, косой взгляд на Дэница: - А вы меня ещё покатаете?
- Хм, взрослый пацан, а просит покататься, как маленький. Тебе пора учиться гонять по окрестным шоссе и просёлкам так, как полагается в твоём возрасте юному экстремалу.