Где-то у обочины жалась старенькая легковушка. Дэниц подошёл к ней, примерился, посвистывая, сдвинул с места - и так и пошёл, толкая её впереди себя одной ладонью, до самой усадьбы, по камням и ухабам. Пока такая сойдёт.
Завтра, завтра на рассвете они выберутся на шоссе, там всегда можно позаимствовать тачку покруче, посадит в неё недоделанную блаженную дамочку с тайным грешком за пазухой, и повезёт переделывать - красивой беззаботной жизнью, весёлыми покладистыми юнцами и девочками, добрым вином, жизненным азартом. Глядишь, приживётся, уходить не захочет. А тут, в этом медвежьем уголке, тоска смертная. Никакая дискотека в скопище грязи не поможет.
Дэниц вошёл в древнюю домину, пристанище крыс и муравьёв, постоял в лунном свете, любуясь на свою крепко сколоченную тень, потом пристроился рядом с Кристой, но, в отличие от неё, стараясь при этом попасть лицом в лунную дорожку.
Пока он разгуливал, Криста ненадолго вынырнула из тяжёлого сна в темноте старого, корявого дома, из которого давно уже выветрились все запахи былого уюта и мирного, семейного бытия. Она поняла, что Дэница нет рядом. Сбежал, бросил, наконец-то? Ну, и хорошо, её теперь никто не остановит, она сможет вернуться к своим подопечным, с которыми так сроднилась.
Криста задумалась о том времени, когда была совсем юной. Как давно это было, в какой жизни, и было ли вообще? Наивная девочка с тонкими чертами прозрачного, не загрубевшего лица, с длинными кудрявыми волосами и широко распахнутыми голубыми глазами, в которых ещё не было самых страшных воспоминаний о прошлых жизнях. Эти необходимые воспоминания приходили к ней постепенно, по частям, либо мало связными клоками, либо маленькими эпизодами. А пока она ещё умела смеяться, радоваться разным людям, приходящим в их скромный дом, молилась серьёзно и старательно, разговаривая с Отцом о своих маленьких детских проблемах, собирала травы и училась у матери их сортировать и заготавливать, а потом и пользовать...
...Как она устала возвращаться, вновь и вновь, собственной тенью, собственным клоном. Иногда ей хотелось простой, упорядоченной, осёдлой жизни, без скитаний и метаний, без необходимости проповедей и поучений - склониться испуганной, слабой, нежной пташкой к чьему-то надёжному плечу, и смотреть странный мюзикл под названием «Криста Фотиния - Суперстар», и улыбаться, и пожимать плечами. Вот оно как, и мысли у неё стали человеческими. А разве она не человек?
Криста поправила мелко-волнистую прядку. Нынче такие вошли в моду. Вот и ладно, меньше отличается.
Интересно, а Дэниц когда-нибудь задумывается о своём далёком прошлом? Вспоминает ли детство, в котором его запрограммировали быть её антиподом, антитезой, контрапунктом в данной версии мироздания?
Криста вздрогнула. Не успела она сбежать, не суждено. Вот и Дэниц вернулся. Довольный. Глаза светятся, как у зверя, алыми фонариками, крадётся неслышно, мягко. Прикрыл скрипучую дверку так, что никто бы и не услышал. Лёг - слава Всевышнему, не рядом, а поодаль, потянулся по-тигриному - и затих. Они и спали по-разному: Криста - постанывая и всхлипывая, Дэниц - ухмыляясь и порыкивая. Зачем она здесь, рядом с ним? Как Отец позволил это кощунство? Больная нога вновь утаскивала её в забытьё, заставляя отдаться наконец-то полноценному отдыху.
...Криста проснулась вторично - внезапно, вдруг. Тяжесть, давившая на грудь, немного отпустила в благостном, целительном сне. Но витающая вокруг дома тревога и шорохи вперемежку с чуждым запахом настораживали. Дэниц был рядом и безмятежно спал. Крепко спал, набираясь во сне чьих-то сил. Эти-то недобрые силы и почувствовала Криста снующими и воняющими вкруг домины. Луна давно угасла, небо затянули тучи, стало промозгло, словно осень катилась за ними скорым курьерским.
Она пошевелила ногой - побаливает немного, самую малость, но ходить сможет. Потом встала на колени и вознёсла молитву Отцу Небесному за исцеление. Ощутила внутренним взором окружающую природу, сосредоточилась, соединился с ней напрямую. Настроилась на приём Силы своим, особым образом, по каналу, только ей ведомому. Потом встряхнулась - и тёмные туманные языки отлетели от неё рваными клочьями. «Сильны, сильны», - подумала она. - «Эк их сколько налетело. Разбередил Дэниц осиное гнездо».