Напрягая неведомо откуда взявшиеся силы и бормоча молитвы, Криста голыми руками схватилась за багровую балку, подвывая от боли, и отбросила её. Кожа на ладонях мгновенно вспухла пузырями. Но Дэницу пришлось куда хуже. Жаром и искрами опалило его глаза. Он на время ослеп.
За простенком обнажился узкий серый просвет, прихлынул свежий, влажный воздух, пропитанный благодатной моросью, которую Криста призывала, и Криста увидела в мятущихся бликах молча переминающуюся толпу, мрачную, озабоченную, нервозную. Увидела и возможный ход для отступления. Прокопия видно не было впереди всех, он прятался где-то внутри, с молитвенником и крестом в руках.
«Батюшка ещё и трус!» - мелькнуло в голове Кристы.
Криста и Дэниц замолкли, прислушиваясь к зловещим звукам. Удушливый дым смешивался с моросью и оседал на коже трупными пятнами. Толпа линчующих тихо бесновалась за оградой, но пока не решалась рвануть сквозь снопы искр и смердящие головни, на приступ тлеющих фасадных дверей. Но и Криста, и Дэниц знали - нужен лишь первый шаг, первый сигнал или выкрик, чтобы эта лавина, давя друг друга, ринулась в проём разрушенной стены, дабы смять и уничтожить двух сатанистов. Нет, взять живыми. Не понимая при этом, что сама она одержима и движима тёмным. Толпа сомнёт их и линчует: распнёт на смоляном колесе и пустит горящими под откос. Так прежде поступали их предки, сжигая малефиков. Или изобретёт что другое.
Криста громко выдохнула и закашлялась.
Чужая ненависть и чужая злоба, суммарная злоба толпы пополам с мистическим страхом, сочащимся изо всех щелей, не достигали их благодаря присутствию Кристы, от которой всё отскакивало, точно от стенки горох. Значит, Дэницу не напиться тёмной энергии. Он понял, что не в силах более сражаться с раненой блаженной чудилой. Или убить её на хрен, или гибнуть самому.
- Прости, брат, - сипло сказала Криста, тяжело дыша опалённой глоткой. - Больше я не помешаю тебе. Но и вылечить не смогу - ладони... Видишь?
- Конечно, вижу! - истерически захохотал Дэниц, обтряхивая угольки. - Внутренним взглядом вижу тебя, засранку! Теперь ты смотаешься. Ну и скатертью дорожка!
- Не вини меня. Давай прорываться вместе отсюда. Ты спровоцировал их, вызвал тьму, и она сгустилась.
- Говоришь, тьма сгустилась? А, по-моему, она и не уходила. Думаешь, зря нас с тобой сюда притянуло?
- Может, и не зря. Значит - тем более, чтобы уйти, надо их одолеть.
- Ты знаешь не хуже меня, что отсюда может выйти только один. Ни тебе, ни мне не набраться достаточной силы одновременно. Потому что мы блокируем друг друга. Кто-то должен собою поступиться.
- Есть другой выход. Всегда есть другой выход.
- Какой же? Улететь на небо?
- На время отринуть себя, отказаться от силы. И бежать, подобно простым людям.
- Так бежим. Пропади она пропадом, эта чёртова шкура, дрянь, дерьмо вонючее, мясо тухлое - а всё же есть в этом что-то такое притягательное, а, Криста? Иначе какого хера мы тут дурью маемся?
- Помолчи, Дэниц, клади руки мне на плечи - и идём тихонько. Вот так, ступай, раз-два, раз-два...
- Только говори мне, куда идёшь, - предупредил Дэниц, - не то при первом неверном шаге шею сверну как курёнку недощипанному. Даром, что ли, клещи мои по соседству...
- Не волнуйся, до того не дойдёт, выберемся. Вот, сейчас подхожу к заднему проёму - он уже прогорел. И нет там никого - видно, решили все скопом к фасаду двигаться. Хватайся крепче - сейчас побежим так быстро, как только сможем. А ты по пути не плошай!
- Не сплошаю, худо вберу в себя - быстрее прозрею. Я напьюсь - а они трупами повалятся.
- Не вберёшь, - строго сказала Криста. - Я не позволю.
- Дууура. Да о ком ты заботишься, Криста? О стаде? - с изумлением спросил Дэниц. - Или мою душу, никак, спасать решила? Даже и не пытайся. Ненавижу спасение! Вот теперь попробуй, опровергни, что человеком ты стала в большей степени, чем прежде. Даже и силы, наверное, не соберёшь воедино. Али ты боишься меня?
- Не боюсь, Дэниц, и никогда не боялась. И силы соберу, не сомневайся! А теперь - бежим, довольно трёпа. Вперёд, в пролом!
И они выскочили на предрассветный лужок, по которому метались чёрно-алые блики, и побежали зигзагами, словно солдаты под артобстрелом, и непонятно было, кто кого тащит - воинственный Дэниц несгибаемую сестрицу, или миролюбивая Криста - лукавого братца. Грянул одинокий выстрел, и следом зацокали, заскакали пули. Только наторелым в гражданских войнах Дэницу и Кристе не составило труда добежать до массива густого колючего кустарника - всё же их пока ещё боялись, боялись приблизиться, лишь издалека потрясали руками и слали редкие выстрелы - откуда в маленьком городке возьмёшь такое количество хорошего серебра на пули? Не в каждом же доме едят на столовом серебре, или теплят свечи в старинных канделябрах в серебряных завитках.