Вновь отстранив обед, Леонид поднялся и прошёл в комнату. И сделал это весьма вовремя. Олег уже стоял у стола и готовил шприц.
- Придурок! Тебе вчерашней дозы не хватило? - Резким движением Леонид вырвал из рук пацана шприц, а заодно и забрал со стола коробочку со всем необходимым инвентарём.
- Тебе-то что? - огрызнулся Олег. - Может, и не хватило. Отдай!
- Нет. - Леонид убрал коробку в шкаф. - Верни хоть какую-нибудь миловидность своему личику.
- Хочешь почистить игрушку перед дарением?
- Да хоть бы и так.
- Зря стараешься. Я к нему не пойду.
Вот ведь упрямый. Твёрдым шагом Леонид вернулся к мальчишке и строго заглянул ему в глаза.
- Ну что ты из себя невинность корчишь? Можно подумать, тебя заставляют какие-то моральные принципы переступать. Можно подумать, ты вообще знаешь, что это такое! Шалава. Ты же с двадцати лет продаёшься.
Но Олег выдержал взгляд. Он не только не отвёл глаза, но и добавил в их взор силы гордости и уверенности в своей правоте.
- Да, я давно продаюсь. Но заметь, по своей воле, а не по воле какой-то там команды. Я никуда не поеду, Леонид. И знаешь, почему? Потому что ты так хочешь. Ты и твоя компашка.
- Но нам это нужно.
- А мне это не нужно. Поищи другую игрушку для своего босса. А мне выгоднее поступить совсем по-другому. Раз я в его вкусе, то познакомлюсь с ним лично и стану не игрушкой на три дня, а любимым сыночком богатенького папочки. Представляешь, однажды ты приходишь к боссу, а он тебе хвастает: "Смотри, какого миленького зверька я подобрал!", и подзывает меня. И по-хозяйски так тискает за...
Олег не успел договорить. Резкая пощёчина прервала его ехидную речь на полуслове. Леонид больше не мог терпеть издевательство мальчишки и был вынужден заткнуть его.
- Неужели ты думаешь, что мне приятна вся эта ситуация?
Но обида Олега уже разрослась, уже пустила корни, а ожог от пощёчины лишь увеличивал душевную боль.
- Думаю, что да.
Какие-либо оправдания уже не имели значения, да и сам разговор потерял смысл. Обойдя парня, Олег направился в прихожую, наспех обул кроссовки, схватил с вешалки куртку и вышел из квартиры.
Бежать за ним? У Леонида вспыхнула было такая мысль. Но побежать, просить вернуться - это значило признать себя виновным, дать почувствовать мальчишке власть над собой. А такого допускать нельзя. Итак слишком много поблажек ему делается. Нахлебник.
"Ничего, совсем скоро ему понадобится поправить здоровье, и он сам приползёт", - резонно решил Леонид и с успокоенной совестью отправился продолжать прерванный ужин.
Когда прошли вечер, ночь, утро, день, вечер, когда ключ от гаража обнаружился на месте нетронутым, тогда Леон понял, что Олег уже не вернётся.
14. БЕЛОЕ
Павел не торопился. Он спокойно доделал таблицу, сверил цифры. Его коллеги уже ушли домой, и свет в кабинете горел только для одного припозднившегося сотрудника. А куда торопиться? Дома никто не ждёт, никаких встреч никому не назначено.
"Пробки" на шоссе тоже нервы не напрягали. В салоне автомобиля было тепло, негромко звучало радио. Павел уже давно никуда не спешил, он вообще будто остановил жизнь, не подгоняя мысли в будущее, оставив их лениво покачиваться в сером настоящем.
По лобовому окну звонко защёлкали крупные капли холодного дождя. Павел по инерции наклонился и покосился на небо, - где-то там, в синих сумерках повисла тяжёлая туча с рваными краями. Ну вот, наверняка снова на всю ночь зарядил. Уж скорее бы зима наступила, лёг снег, прикрыл грязь.
Вот и ещё на пару метров продвинулась очередь. "Дворники" монотонно протирали стекло, и их жалобный скрип значительно больше подходил к атмосфере ненастного октябрьского вечера, чем задорная песенка о лете, вылетавшая из радио. В ней светло и радостно, тогда как в реальности хмуро и тоскливо. На краю скамьи автобусной остановки, скукожившись от холода, примостился паренёк. Длинные по плечи светлые волосы свисали со склонённой головы мокрыми сосульками, прикрывая лицо. И было что-то очень знакомое в мальчишеской худой фигурке. Павел присмотрелся - Олег? И сердце ёкнуло - вдруг это он? Мужчина даже включил поворотник, намереваясь выехать из очереди ползущих автомобилей. Но тут паренёк поднял голову и откинул со лба длинную чёлку. Нет, не Олег. Можно очередь не покидать.
Отменив сигнал поворотника, Павел вернулся в свою серость. После ухода Олега она ощущалась особенно остро. Появление Олега в этой серости было подобно яркому пятну, буйству красок, пробуждающих чувства, эмоции. А теперь снова тоска. И камнем висевшая на сердце грусть. Интересно, где сейчас Олег? Что с ним? Здоров ли? Согрет ли? Вот уже два месяца он не давал о себе знать. Верно, уж и номер телефона Павла удалил. Верно, уж и не вспоминал о своём временном пристанище и его тихом хозяине. А вот Павел Олега вспоминал и очень часто.
Автомобиль продвинулся ещё немного. Ничего, скоро перекрёсток, где путь разделится на три дороги, машины разъедутся по ним, и очередь рассосётся. Павла ситуация на дороге мало заботила. Его мысли уже задержались в воспоминаниях о недавнем прошлом, ещё таком недалёком, ещё сохранившем привкус надежды и цвета радости. Сквозь ненастные сумерки пробивался свет лукавых голубых глаз, и он был столь приятным, что губы невольно растягивались в улыбку, а палец на шершавой поверхности руля снова начинал чертить плюсик. Да, недавно появилась у Павла такая привычка. Мужчина знал, чего именно этот плюсик складывал, прекрасно знал, только не признавался в этом даже самому себе. Да и зачем? Ведь у этого сложения всё равно никакой суммы не получится.
Припарковав автомобиль во дворе, Павел поспешил укрыться от непогоды. Подъезд, лифт, щелчок замка, и вот наконец родные стены, безопасное пространство. Ну а здесь уже всё по ежедневному одинаковому сценарию. Мужчина переоделся, умылся, прошёл в кухню. Действия настолько привычны, движения уже настолько отработаны, что тело двигалось почти машинально.
Открыв холодильник, Павел без всякого интереса заглянул в его практически пустое пространство. Тушёнка или пельмени? Мозг лениво шевельнулся: вчера были макароны с тушёнкой, значит, сегодня - пельмени. Ну что ж, так тому и быть. Павел достал из морозильника пакет с полуфабрикатом, а после зажёг конфорку и поставил на огонь кастрюлю с водой. Сейчас он поест, посмотрит новости, прочтёт несколько страниц книги и ляжет спать. Всё как всегда, как каждый день.
Но тут прозвучал звонок в дверь. Оказывается, в этот день ожидало отклонение от привычного хода событий. Павел прошёл в прихожую, открыл дверь.
- Ох, Паша, наконец-то ты вернулся! - воскликнула Вера Захаровна, и толстые стёкла очков ещё больше увеличили её округлившиеся от тревоги глаза. - Я уже третий раз к тебе поднимаюсь.
- А что случилось? - насторожился Павел.
- Там твой друг. Он у меня уже часа три сидит. Тебя-то нет.
- Какой друг? - Однако сердце уже замерло, предугадывая ответ.
- Да Олег же. Идём скорее.
Олег. Он вернулся. Вернулся. Как же сердце заволновалось. Прикрыв за собой входную дверь, Павел отправился вслед за Верой Захаровной. А та шла и продолжала суетливо причитать:
- Мальчику так плохо, Паш. Его и знобит, и жар. Но он запретил мне вызывать врачей. Может, ты его убедишь? Бедный мальчик. Он весь промёрз. Я дала ему травяной отвар горячий, укутала...
Войдя в квартиру соседки, Павел сразу прошёл в комнату. На диване сидел завёрнутый в одеяло Олег, его так трясло, что даже был слышен стук зубов. Русые волосы небрежными прядями свисали вдоль осунувшегося бледного лица, на впалых щеках наросла щетина, а влажные серые глаза вспыхивали лихорадочным блеском.
- Паша... - задрожал едва различимый голос. - Мне б-больше... некуд-да... Нико-кого нет...
Павла словно замкнуло. Мужчина стоял, совершенно растерявшись, не зная, что предпринять, как поступить правильно. Он понимал, что увидит не слишком бодрого человека, но настолько жалкий больной вид ослабевшего паренька буквально шокировал.