Павел с тревогой наблюдал за застывшим парнем, который не шевелился и почти не дышал, однако, с вниманием что-то рассматривал, перемещая взгляд то вверх, то в сторону. Олег явно что-то видел помимо стен, потолка и мебели. Возможно, начались галлюцинации. И это, наверное, очень плохо для душевного состояния.
- Олег. Олег!
Парень не откликался, он был слишком занят где-то в ином пространстве. Да, вот боли в голове стало тесно, и она начала спускаться. Какая мерзкая, грязная и... и горькая. Даже дышать трудно. Вот как оказывается, она перекрывает дыхание - заполняет собой горло и твердеет, превращаясь в губчатую массу. Как бы её оттуда выдавить? Надо нащупать её сначала. Вот здесь, да... Вот она.
- Олег, ты сейчас задушишь себя. - Павел аккуратно, и всё же с усилием отцепил от белой шеи судорожно сжимавшие её тонкие пальцы. - У тебя першит горло? Пить хочешь?
Боль надо выдавить, пока она не спустилась в плечи. Ох, нет, сорвалось! Серо-коричневый сгусток смело увеличивался, спускаясь по позвоночнику вниз. Как быстро. Боль слишком окрепла и осмелела. У неё появились острые зубы, и она с удовольствием вонзила сверкающие металлом клыки в самые кости.
Павел не понимал, что происходит с Олегом. Вот только что спокойно лежал, а потом вдруг, чего-то испугавшись, принялся душить себя, да с силой. А теперь, видимо, окончательно попав по действие ужаса, вскрикнул и резко изогнулся, будто ему в спину кинжал вонзили. Похоже, это начало приступа. Может, дать ещё лекарство? Да, нужно дать, пока боль не захватила всё тело.
А боль всё чаще и сильнее вонзалась клыками во все кости и скручивала мышцы, выжимая из них кровь. Выбить! Её нужно выбить из головы, вырвать из тела! Вырвать! Уничтожить!
Павел отсутствовал всего пару минут, сходил в кухню за лекарством и шприцом. А когда вернулся, Олег уже с тихим рычанием лупил себя по голове и впивался ногтями в плечи и в шею. Нельзя было так долго ждать. Отложив на столик шприц, Павел поспешил к впадающему в истерику парню и постарался схватить и зажать жестокие руки. Получилось. Да только парень крутился, и удерживать руки было сложно. Придётся вновь связать. На все эти действия уходило время, во время которого лихорадка быстро разгоралась. Схватив шприц, Павел прицелился к обнажённому бедру парня... Внезапно судороги изогнули худое тело, и, испугавшись, что сломает иголку, мужчина резко вскинул руку. Да неудачно. Шприц выскользнул из пальцев, упал на пол у кровати и разбился. Придётся заряжать новый.
А лихорадка росла. И боль с довольной наглой усмешкой заполняла собой всё тело, с явным удовольствием вгрызаясь во все органы, во все кости, которые встречались на её пути. Какая она огромная и мерзкая. Вот она, словно огромная змея, крутится, клубится внутри живота. Надо выцарапать её! Но не получается. Почему не получается? Почему не получается?!
Олег кричал и изгибался на кровати, безуспешно пытался освободить руки. Он так мучился, что у Павла не хватало сил, спокойно смотреть на эти страдания. Даже слёзы проступили. И помочь-то нечем кроме как уколом. Аккуратно собрав с пола осколки шприца, Павел ушёл в кухню. Не рекомендовалось часто употреблять лекарства во время ломки, однако, позволять больному погружаться в такие муки, было ещё более жестоко. Больной элементарно их может не перенести.
Заправив новый шприц, Павел вернулся в комнату. Олег уже не вертелся, лишь лежал, уставив пронзающий взгляд в потолок, и глухо рычал, тяжело переводя дыхание. Лицо побелело, как полотно, на коже проступил пот, тело дрожало. Боже! Как похоже на предсмертные судороги! Павел никогда их не видел, но сейчас подумал, что именно так они и должны были выглядеть.
- Олег! Олег! - кинулся мужчина к кровати. Отбросив шприц на столик, он подсел к парню и принялся похлопывать его по щеке. - Олег, слышишь меня? Боже мой! Олег!!
Павел не на шутку испугался. Душу охватила паника, предчувствие катастрофы. Как он был самонадеян! Как глуп! Нужно срочно вызывать врача. Уже давно нужно было это сделать! Павел принялся быстро развязывать посиневшие руки. Кожа была влажной и прохладной, взгляд мутнел, и глаза закатывались. В отчаянии Павел схватил парня за плечи и потряс, добиваясь хоть какого-то проявления жизни.
- Олег, только не умирай! Слышишь меня!! Ты выдержишь!
Разум задыхался в тёмных клубах боли. Её было так много, что он уже перестал на неё реагировать. Просто покорился её насилию и сдался. Её можно было растворить в белом дурмане, но его не было. И сил на борьбу не было. Ничего нет. Только смерть. Она поможет, она добрая.
Внезапно в мозг хлынул поток горячей крови, заставив разум встрепенуться. Новый взрыв боли разрядом тока пронзил тело и взорвался в самой макушке, звонко щёлкнув. Перед глазами появилась размытая цветная картинка, в центре которой шевелилась чьё-то лицо.
- Олег! Олег!! - громко взывал Павел.
Душа мужчины облегчённо выдохнула, когда мутные серые глаза ожили и остановили взгляд на встревоженном лице. Вполне осмысленный взгляд. Это действие ещё ничего не доказывало, однако, вселяло надежду.
- Олег, ты слышишь меня?
Теперь лёгкий подтверждающий кивок ясно продемонстрировал торжество жизни над смертью.
- Ты выживешь. Ты сильный. - Павел не мог сдержать улыбку счастья. - Сейчас мы прогоним боль. Я принёс лекарство.
"Я принёс лекарство, - повторило эхо памяти глубоким сухим баритоном. - Устал?"
- Да, - прошелестел шёпот.
"Давай руку. Быстрее, я тороплюсь".
Павел с недоумением наблюдал, как преодолевая слабость и дрожь, Олег начал поднимать руку, подставляя внутреннюю сторону локтя. Неужели, даже в таком состоянии он надеялся на дозу?
- Нет, я сделаю укол в ягодицу. Потерпи, я поверну тебя.
Павел осторожно повернул парня на бок. Однако, издав жалобный стон, Олег попытался снова лечь на спину.
- Нет... не надо...
- Олег, но я не могу сделать укол в вену. Надо повернуться.
"Надо! - властно приказал всё тот же голос из памяти. - Примешь ещё двоих, тогда получишь дозу. Ты знаешь, я не терплю капризы".
Да, надо подчиниться, иначе боль никогда не пройдёт. Олег позволил помочь себе повернуться на бок. На ягодице остался короткий щипок. А потом тело окунулось в тепло мягкого одеяла. Так приятно. Олег прикрыл глаза.
"Сейчас согреешься, - мягко улыбнулся приятный женский голос. - Говорила же я, надевай шапку. А тебе всё бы пофорсить! Неслух ты, Олежка".
Бабуля. Как хорошо, что она рядом. Теперь он обязательно поправится.
Солнце село, и его пост на небе приняла луна. Ветер разогнал тучи, представив миру всю красоту вечернего неба, на котором одна за другой включались лампочки звёзд.
Решив, что комната уже достаточно проветрилась, Павел закрыл форточку. Тихий осенний вечер молодого человека не заворожил, ибо все его мысли были заняты земными заботами. Прежде, чем покинуть тёмную комнату, Павел подошёл к кровати, где спал Олег, поправил сползшее одеяло. Сон парня был неспокойным, тревожным, но на удивление долгим. Уже восемь часов Олег пребывал в мире грёз. Впрочем, какие грёзы? Скорее страхи и жуткие видения, заставляющие парня метаться и бредить. Но лучше уж так, чем лихорадка.
Из другой комнаты донёсся сигнал сотового телефона. Павел поспешил туда, взял с полки аппарат, взглянул на табло. Звонок от мамы, нужно принять.
- Пашенька, здравствуй, - зазвучал задорный голос женщины. - Почему ты мне не звонишь?
- А я обещал?
Молодой человек сел на диван. Разговор с матерью редко отличался коротким форматом.
- А разве обязательно обещать? Мог бы и просто позвонить, узнать, как твоя мама себя чувствует.
- Я позавчера звонил, всё с тобой было в порядке.
- Вот ведь какой ты, - упрекнула женщина. - Лишний раз о матери и не вспомнишь. Чем ты сейчас занят?