- Вы даже не представляете, скольких преступников окружающие принимали за добрых людей, - покачал головой инспектор.
- Про других преступников не знаю, - отмахнулась женщина. - Я говорю про Олега. И он совершить такое изуверство точно не мог.
- Ну ладно, допустим, - не стал спорить инспектор. - Олег утверждает, что когда пришёл к Павлу и не застал его дома, то зашёл к вам. Это правда?
- Конечно, правда, - закивала женщина. - Стоял на пороге бедняжка, мокрый, промёрзший, так дрожал, аж зуб на зуб не попадал. Его обокрали, сняли куртку...
- Понятно. Какого числа это было? Когда он к вам пришёл?
- Числа не скажу какого. С календарём редко сверяюсь.
- А вы живёте одна?
- Да, совсем одна. Муж-то мой несколько лет как скончался. Простыл жестоко зимой на рыбалке. Рыбак он у меня был. А дочь замуж вышла, в Москву уехала. Муж-то у неё неплохой. Не богатый, но деятельный и...
- Может, скажите тогда, в какой день недели Олег пришёл к вам? - прервал инспектор болтовню одинокой пожилой женщины, которой явно не хватало общества.
Вера Захаровна нахмурилась и призадумалась. Вспоминая, она смотрела в пол, на диван, за окно, но только не на Павла, который стоял чуть позади полицейского и с замиранием сердца следил за показаниями соседки. Наконец женщина сообщила:
- Олег пришёл в понедельник. Да, точно, в понедельник.
- Вы в этом уверены?
- Да. Потому что по воскресеньям я навещаю мою сестру. И если честно, очень от неё устаю. Она дала мне грушевого варенья и в понедельник звонила узнать, как оно мне понравилось. Вот я с ней поговорила, включила телевизор... И позвонили в дверь. Это был Олег.
- Вижу, у вас хорошая память, - похвалил инспектор. - Много мелочей запоминаете. Скажите, а в какой понедельник, в этот или тот?
Павел пристально наблюдал за женщиной. Ну почему она на него не смотрит? Он бы подал ей знак. Павел так разволновался, что даже дышать перестал.
- В какой... - Вера Захаровна не особо задумывалась в этот раз. - В тот конечно. Да. Потому что в то воскресенье моя сестра сломала руку, и я очень устала от её жалоб. Хотела отдохнуть в понедельник, да вот с Олегом испереживалась.
- Вы уверены, что именно в прошлый, а не в этот?
- Ну да... - впрочем, уверенность женщины поколебалась. - Или в этот? Паш, когда было-то?
- Прошу вас самой вспомнить, без подсказки, - резко предупредил инспектор.
Но Павел всё же подсказал:
- Вы тогда жаловались, что сериал не посмотрели.
- Да. Да-да! - вспомнила Вера Захаровна. - Не посмотрела, потому что именно в тот день всё случилось. Там как раз должны были зачитывать завещание. И я эту серию пропустила! Всё думала о сестре, о парнишке... А про кино-то совсем забыла...
- Как название сериала? - спросил инспектор.
- "Дом у моря".
- Хорошо. Но я проверю.
- Да проверяйте, конечно. Мне смысла нет вас обманывать. Я часто смотрю сериалы, они интересные. И вот этот фильм мне очень нравится. В пятницу все герои собрались в одной комнате и вскрыли конверт с завещанием. Я все выходные ждала продолжения. И надо же, пропустила.
- И пожаловались Павлу?
- Ну конечно, не специально побежала. Просто к слову пришлось, когда приносила ему травяной отвар для Олега. Кстати, Паша, помог мой отвар-то?
- Помог, Вера Захаровна, - отозвался Павел. - Спасибо большое.
- Олег-то как, поправляется?
- Поправляется потихоньку.
- Вот и хорошо. Он так долго болеет, бедняжка. Очень долго.
- М-да, долго. - Инспектор склонил голову, и казалось, глубоко задумался. Очевидно, придумывал новый вопрос, но, видимо, таковой не придумывался. - Ну что ж, Вера Захаровна, спасибо за сведения. Пока у меня вопросов к вам больше нет. Вы сможете, если понадобится, повторить свои показания на суде?
- Конечно, повторю, - закивала женщина. - Но уверена, что до суда не дойдёт, так как Олег не сможет совершить преступление, тем более такое, как вы сказали.
- Может быть. И всё же будьте готовы к тому, что вас могут вызвать в прокуратуру.
Попрощавшись с разговорчивой пенсионеркой, инспектор покинул её квартиру. Павел вышел вместе с ним, даже проводил взглядом до первого этажа, подождал, когда захлопнется за полицейским подъездная дверь. А после вновь позвонил в квартиру соседки.
- Вера Захаровна, у меня к вам огромная просьба! - сразу же с порога горячо заговорил Павел. - Прошу вас, очень прошу, не забудьте эти показания, которые дали сейчас, и ничего в них не перепутайте!
Вера Захаровна подивилась столь необычной просьбе, да ещё и с таким пылом высказанной.
- Да не волнуйся так, Пашенька. Не такая уж я и склерозница. Разве сейчас я что-то напутала?
Вот и хорошо. Да, это очень хорошо! Пожилая женщина даже и не заметила, как скомкала все яркие события двух недель. Пусть и дальше этого не замечает. Ведь благодаря её ужасной памяти и получился тот расклад событий, какой был нужен.
- Нет, ничего не напутали, - поспешил заверить Павел. - Большое вам спасибо! И ещё просьба у меня. Пожалуйста, не рассказывайте никому, что ко мне приходил полицейский. И к вам тоже. Вообще никому. Очень прошу вас. Иначе слухи дойдут до моих родителей. Они начнут волноваться. А вы же знаете, у моего отца слабое сердце... Ведь Олег и в самом деле ни в чём не виноват, так что до суда точно дело не дойдёт, и большой шумихи не будет.
- Не беспокойся, Паша, не беспокойся. Я никому не скажу, - с самым серьёзным видом пообещала Вера Захаровна. - По этому поводу не переживай.
16. ЧЁРНОЕ и БЕЛОЕ
Дверь хлопнула, и Олег осознал, что остался в квартире один. Скинув напряжённость, разум пустил мысли в свободный полёт, и те быстро создали в голове новый хаос. Они метались без всякого направления, натыкались на картинки памяти и шарахались от вспышек воспоминаний. От этой слишком шумной и плотной толпы разнообразных мыслей кружилась голова, парню становилось дурно, и к горлу подкатывала тошнота. Раздражало, всё, всё, всё, раздражало! Олег глубоко и часто затягивался сигаретой, будто надеясь, сжечь в горячем дыму неприятные симптомы. Но нервы всё-таки не выдержали, сигарета так осточертела, что парень выкинул её в стакан с остатками воды.
Олег откинулся на подушку, закрыл глаза. На возникшем чёрном фоне немедленно замелькали лица знакомых и полузнакомых людей. Хищные ухмылки сменялись строгими назиданиями, злое рычание - жалостливыми стонами, угрозы о расправе - мольбами о помощи. Всё смешалось, всё кружилось в обезумевшей памяти.
Ужасно. Как всё ужасно! Что именно, не очень ясно, но всё, что выдавала память ничего кроме ужаса и мерзости не приносило. Олег свернулся клубочком и постарался натянуть на себя одеяло. Тело сотрясала дрожь, но холодно не было. Скорее было страшно, и хотелось укрыться, забиться в пещерку, в тёмную норку, чтоб никто и ничто его не обнаружили, чтоб память больше не сверкала так ярко, чтоб ужас оставил в покое.
Но ужас не уходил. Более того, попав в темноту, он принялся расти, внедряя корни в разум и питаясь серой слизью боли. И ничего не прогоняло его, ни гневные окрики, ни слёзы, ни тиски ладоней, сдавливающие виски. Ни выцарапать этот ужас, ни выбить!
Воздух. Куда пропал воздух?! Это ужас его перекрыл. Он хочет убить. Да, конечно, убить! Иначе, зачем он пророс в разуме? Затерявшись в складках одеяла, Олег жадно вдыхал остатки воздуха и уже начинал задыхаться. Зачем он залез в эту нору? Теперь он словно в ловушке, и ужас легко убьёт его. Воздух. Нужен воздух! В приступе истерики Олег принялся барахтаться и срывать с себя одеяло. Вот он свет! И воздух! Да, прочь! Прочь из этого жаркого душного ада!
Свалившись на пол, парень продолжал бороться с одеялом и наконец победил. Откинул его, отполз и, тяжело переводя дыхание, упал без сил.
- Мне плохо, - выпускало жалобу дыхание. - Плохо. Плохо.
Боль разбушевалась и барабанила по мозгам огромными толстыми палками. В горле вновь застряла тошнота, мешая дышать. И воздуха снова не хватало. Неужели, он так быстро перерабатывается дыханием?