- Нет... Просто... ты ещё так слаб... что я...
Олег прекрасно понимал, как действует на окружающих его обаяние. Произошедший недавно нечаянный поцелуй в разговорах не упоминался за эти дни, однако, Олег о нём помнил, и подозрения в его душе крепли. И вот теперь, видя румянец застенчивости, вызванный его коротким шаловливым лукавством, данные подозрения превращались в уверенность.
- Ты устал? - скинул Олег кокетство, оставив лишь слабую улыбку.
- Нет, не очень.
- Я обед приготовил. Картошку с мясом потушил. Хочешь кушать?
Павел был сыт. Но отказать стараниям и заботе ещё неокрепшего друга он не решился, а потому согласился. Пока мужчина переодевался да умывался, обед уж был разогрет и подан на стол.
- Как ты себя чувствуешь, Олег? - завязал Павел разговор за трапезой.
- Ничего, - неопределённо ответил парень. - Скучно только одному. Вот, прибрался немного, обед сварил... Устал.
- Спасибо, всё очень вкусно.
- Машину починили?
- Да, устранили неполадку.
- Хорошо. Павел... - Болтовня болтовнёй, однако, у Олега имелись темы и поважнее. - Скажи, а ты снова хочешь, чтоб я остался жить у тебя?
- Да, я предлагаю такой вариант, - кивнул мужчина.
- Пока не закончится расследование?
- Можешь оставаться и дольше. Тем более тебе всё равно некуда идти.
- Ну, идти я всегда найду куда.
- Я имею в виду не те места, где ты снова увязнешь в болоте.
Олег усмехнулся: как же Павел любит гнуть из себя благородство. Но в принципе, он прав, идти было некуда, и Олега вполне устраивали халявные жилище и кормёжка.
- В таком случае, я, наверно, опять возьму на себя хлопоты по хозяйству, - предложил парень.
- Я не против, - улыбнулся Павел. - Мне очень нравится, как ты готовишь. Только не переутомляй себя, пожалуйста, ты ещё довольно слаб.
- Не беспокойся, - Олег снова послал мужчине лучик своего очарования. - Для меня домашние дела не в тягость. И если тебе захочется чего-то ещё, ты не стесняйся.
- В смысле? - уточнил Павел.
- Ну... ты же наверняка понял, что мы с тобой одного оттенка. Так что...
Вмиг догадавшись, о чём идёт речь, мужчина вновь отвёл взгляд, однако, теперь уже не от застенчивости. Напротив, взбунтовалось чувство собственного достоинства. Он не торгаш, чтоб менять доброту на плотские утехи, он не из тех, кто пользуется ситуацией, чтоб подчинять своим прихотям слабого! И если Олег решил, что тот поцелуй...
- Тот поцелуй был порывом участия! - жарко выдохнул Павел, направив на мальчишку взор справедливого возмущения. - И никаких намёков не содержал. Да, я... я... не натурал. Но не смей считать меня бездушным потребителем. Не принимай меня за...
- Да я тебя нормально принимаю, - отложил ложку Олег. Теперь настала его очередь отстаивать свои благие намерения. - Ты - здоровый мужчина со здоровыми потребностями, и я могу лаской отблагодарить тебя за то самое участие, что ты проявляешь ко мне. Не пойму, что тебя оскорбило?
- Ты за всё рассчитываешься сексом? - Павел был предельно серьёзен.
- А что? Вполне доступная и ходовая валюта. Она тебе чем-то не нравится?
- Скажем так, у меня несколько иные ценности.
Ах, вот оно что. Скрестив на груди руки, Олег откинулся на спинку стула. Как же он забыл, что у этого типа высокоморальные принципы, что он весь такой белый и пушистый.
- Слушай, мужик, - от кокетства милого мальчика не осталось и тени, - если ты меня не хочешь, так и скажи. Только не надо разводить демагогию.
Павел хотел его, даже такого, с презрительной ухмылкой, с заледенелым взглядом, в позе надменности. Он бы с удовольствием испытал и поцелуи, и ласки Олега, вот только не в качестве оплаты.
- Хорошо, демагогии не будет, - заглушая разочарование, проговорил Павел. - Но и ты прекращай свои притонные замашки. Считай, что просто гостишь у друга.
- Не хочу. Не хочу быть тебе обязанным. Мои условия остаются прежними. Как только окрепну и устроюсь на работу, я нахожу себе жильё и уматываю отсюда.
- Как скажешь.
- А так как счёта от твоего благородства не дождёшься, то я сам буду его вести, чтоб рассчитаться с тобой потом полностью, до копейки.
- Как скажешь, - покорно повторил Павел, безрезультатно пытаясь подпереть приоткрытую дверь в глубинах души.
В понедельник Павел ушёл на работу, Олег остался один дома. Спал почти до полудня, потом покурил на балконе. Позавтракав, снова долго лежал на диване, рассматривая на белом потолке картинки своей жизни. Скучно. До чего скучно одному. Скулящая боль раздражала, всякие неприятные мысли ползали в голове, и никто не поможет их разогнать. Поднявшись, Олег прогулялся в комнату Павла, взял с полки какую-то книгу, без интереса полистал, поставил обратно.
Вдруг раздался звонок в дверь. Парень замер. Никто не знал, что он здесь, а значит, наверняка пришли к Павлу. Звонок повторился ещё пару раз и умолк. Хозяина дома нет, а тот, кто есть, отпереть изнутри дверь не может. Пришлось гостю удалиться восвояси. Олег ещё покурил, сел за стол, на котором стоял компьютер. Не сказать, что раньше парень не знал о существовании данной техники, но активно пользоваться ею не довелось. Да просто не было необходимости. А вот вчера Павел доходчиво объяснил и показал, сколько полезного можно извлечь из общения с таким умным аппаратом. Особенно из общения с интернетом. Да, у Олега, между прочим, имелась к нему пара вопросов.
Парень уселся поудобнее. Итак, вопрос первый: какой срок светит за изнасилование малолетних? До десяти лет. А сколько за доведение до самоубийства? До пяти лет. Это же сколько бы ему начислили, если бы?... Лет пятнадцать? Так у них там сроки складываются? Запросто можно состариться в тюрьме. А ведь у Леонида ещё и рэкет, убийство, шантаж... Видимо, им с Леоном уж больше не свидеться.
Тоска сжала сердце. Тоска. Всё-таки Олег уже привык к Леониду, к его выходкам, грубости... к его рукам. Может он был плохим и отрицательным персонажем жизни, однако, и хорошего в нём имелось немало. И Анька права, уж кого-кого, а свою Козочку Леонид жалел и защищал. Возможно, даже любил. Вот только не права, обвиняя Козочку в неблагодарности. Если бы Олег мог, если бы знал, чем помочь, то непременно сделал бы это. Но как? Чем? Чем?
Вновь затрещавший звонок в дверь заставил парня вздрогнуть и выпасть из своих мрачных размышлений. Да кто ж там ломится, чёрт возьми? Неужели не знают, что Павел на работе? Вторая трель звонка сказала, что не знают. Тупые придурки! Очередной звон отозвался острой болью в голове и взвинтил и без того напряжённые нервы. Олег бросился в прихожую и с разбегу зло пнул входную дверь. Если бы можно было открыть её, он бы с удовольствием врезал этому навязчивому мерзавцу! Но, не имея такой возможности, Олег лишь громко и грязно послал неизвестного гостя куда подальше.
За дверью воцарилась тишина. Мат понимают все, и понимают правильно. Однако нервы это не успокоило, и злость удовлетворения не испытала. Дверь получила ещё несколько пинков, и парочка досталась невысокой тумбочке под висевшим на стене зеркалом. Мебель хрупкая, а потому дверца нижнего шкафчика немедленно открылась и повисла на сорванной петле. Ну и пусть. Пусть! Продолжая срывать приступ ярости, Олег с рычанием вырвал несчастную дверцу и принялся бить её ногой, топтать, разламывать. Немая вещь ничего не могла ответить, да и кончину свою вряд ли чувствовала, зато её предсмертный треск радовал разыгравшееся безумие.
Сколько продолжалось "веселье", долго ли? Тяжело дыша, Олег упал на четвереньки перед треснувшим надвое куском фанеры. Олег выдыхался, его тело быстро ослабевало. Но злость ещё не насытилась. Прижав коленями одну из частей к полу, Олег схватил руками за раскрошенный угол и потянул на себя, стремясь продолжить растерзание фанеры. Да, смог, отломал кусок! Вот он в руке с рваными и... красными краями?
Сбитый с толку, парень взглянул на свою ладонь - исцарапана в кровь. Кто сказал, что вещь была бездушна? Да эта дверца отважно защищалась, даже ранила своего убийцу! Смотри-ка, порез рассекал всю ладонь. Вид собственной раны, запах собственной крови будоражили душу, забавляли неугомонную ярость. Была ли боль? Была. Но такая ерундовая, что только портила праздник. Олег взял обломок и вонзил в ладонь выпирающую острую щепку. Из ранки просочилась красная струйка крови. Но не то, боли снова недостаточно.