— Кстати, а насколько она проходима? — деловито осведомился Торин.
Шаннор и воевода вновь обменялись быстрыми взглядами.
— Тропы там есть, — медленно проговорил старейшина, — но вам их так просто не найти… Гряда велика, а тропы — тайные.
— А почему она именуется Опустелой? — с важным видом справился Малыш, как будто от её названия зависело невесть что.
— Потому что оттуда ушли гондорцы и во всей округе стало необычайно тихо и пустынно после многих лет их напряжённого труда, — пожав плечами, ответил Шаннор.
Торин уже раскрыл рот, чтобы спросить ещё что-то, касающееся дороги до Гряды, но тут встрял Фолко.
— А Небесный Огонь? — вдруг спросил он. — Слышали ли вы что-нибудь о Небесном Огне?
— Конечно, — кивнул головой старейшина. — В молодости я сам видел его падение, а кроме того — наверное, вам это будет интересно — мы узнали, что ваш Олмер почему-то очень интересуется им.
— Всё очень просто, — продолжал Ратбор. — Во время боя мы освободили нескольких рабов, что арбалетчики гнали с собой скованными. Мужчины посильнее тут же похватали какое ни есть оружие и пошли сводить счёты; и полегли все, потому что бились, как бешеные, не щадя ни врагов, ни, увы, себя. Уцелел лишь один, жестоко израненный. Когда его несли к лагерям, я сам слышал, как он прохрипел: «Небесный Огонь! Ждите главного около Небесного Огня!..» и лишился чувств.
— Гей, Гердар! — распорядился Шаннор. — Сходи посмотри, как там тот освобождённый, которого ранили.
Прислуживавший за столом мальчик поклонился и поспешно выбежал на улицу. Разговор невольно пресёкся. Прошло несколько минут, и запыхавшийся посланец появился на пороге.
— Пришёл в себя и говорить хочет, просит кого-нибудь из старших позвать, — произнёс он на Всеобщем Языке, медленно и с запинкой.
— Что ж, идём, — сказал старейшина и поднялся, тяжело опираясь на резной посох.
На улице царило радостное оживление. Как пояснил Ратбор, готовился пир в честь победы. Мужчины восторженно и восхищённо рассказывали что-то охавшим женщинам и сбежавшейся со всех концов шустрой ребятне. И хотя кое-где слышались рыдания и причитания по не вернувшемуся из боя мужу, сыну или отцу, радостных криков и смеха было куда больше.
Раненые лежали в чистом просторном доме, заняв обе его половины. Вокруг них сновали несколько пожилых женщин и стариков, очевидно, лекарей. По стенам были развешаны пучки сухих трав, и вокруг стоял густой пряный аромат какого-то отвара. Лица раненых, несмотря на гримасы боли, казались Фолко удивительно светлыми — воины исполнили свой долг, и исполнили его хорошо.
При виде Шаннора и воеводы люди зашевелились, раздались хриплые приветственные возгласы; те, кому было полегче, приподнялись, приветствуя своих предводителей.
Они остановились возле одного из лежавших. Его лоб и грудь были затянуты белыми холстинами, глаза закрыты; дышал он хрипло, с трудом. Ратбор осторожно коснулся плеча раненого. Глаза человека тотчас открылись, словно он только и ждал этого; пальцы судорожно вцепились в широкую ладонь воеводы.
— Говори, мы слушаем тебя, — произнёс Ратбор, склоняясь к нему. — Вот Шаннор, старейшина нашего рода. Говори, мы слушаем.
— Убейте убийцу! — губы говорящего с трудом вытолкнули слова. — Убейте, пока он не убил всех вас.
Раненый говорил на Всеобщем Языке с явным признаком того, что он родился и вырос в Арноре. Он говорил, временами останавливаясь, облизывая пересыхающие губы, и тогда Ратбор подносил ему чашу с дымящимся отваром. Раненый делал несколько глотков и продолжал.
…На крохотный починок, приютившийся на северных склонах Серых Гор, беда свалилась ранним зимним утром, когда от крепкого мороза трещали деревья в лесу. На росчисть из заснеженной чащобы стали один за другим выбираться всадники, каких ещё не встречали в этих краях от самого их заселения.
Несколько верховых подъехали к наглухо закрытым по ночному времени воротам починка и стали выкрикивать хозяев. Из-за тына ответили, спрашивая, что нужно доблестным воинам от мирных поселян; в ответ раздалось — зерна, сена, хлеба и всего, что есть в закромах! Хозяевам предложили самим открыть ворота, пока это не сделали силой.
Однако в починке жили три смелых и гордых рода; и они поняли, что верить пришельцам нельзя, что войско это голодает и что оно возьмет всё, оставив людей умирать медленной и мучительной голодной смертью; и они ответили насильникам стрелами. Но, отбитые из луков и дубьём в двух местах, нападающие ворвались в пяти других. Началась резня…