Я понимала, почему Блэк хотел, чтобы он ушёл.
Когда Блэк никак не среагировал на его сердитый взгляд, Ваари раздражённо выдохнул.
— Я могу делать это в данном обличье, — сказал он. — Я могу прыгать и так.
— Тогда уходи, — прорычал Блэк. — Сейчас. Пока ты не превратился в ещё большего засранца.
Последовало молчание.
Дракон-видящий оттолкнулся от мягкого металлического стола.
Он приземлился на босые ноги, слегка вздрогнув, когда ступил на холодный кафель.
Ваари посмотрел на меня несколько секунд, затем глянул на Блэка, и его светло-золотистые глаза заискрили живым светом.
Даже не кивнув кому-либо из нас…
…он исчез.
Бледно-голубые боксёры и белая футболка упали на пол.
Мы с Блэком несколько секунд просто стояли там и смотрели на одежду, валявшуюся на кафеле.
Затем я повернулась лицом к Блэку.
— Ты же понимаешь, что это наверняка не поможет, — сказала я, поморщившись от этой мысли. — Если он реально связан с Кореком… или с тобой… или со мной… или со всеми нами троими… он может ощутить то же внушение вернуться к нам, как только примет свою драконью форму. Он может просто прыгнуть обратно сюда, когда дракон решит в следующий раз завладеть его сознанием. В следующий раз он может заявиться сюда, Блэк. Прямо сюда, в эту самую комнату. Мы понятия не имеем, имеет ли он доступ к воспоминаниям своей не-драконьей части, но мы вынуждены полагать, что имеем.
Подумав над своими словами, я нахмурилась.
— Если его способности работают как мои, он будет помнить, как вернуться. У меня нет дракона, как у вас, но специфический резонанс с этим измерением должен запечатлеться в его свете. Он будет точно знать, где мы, Блэк… если только его aleimi-тело не меняется полностью вместе с его состоянием сознания.
Я на мгновение стиснула зубы.
— При худшем сценарии, который мы не можем исключить… обращаясь в дракона, он помнит всё, что знал в этом облике. В таком случае, он наверняка придёт прямиком сюда… возможно, через несколько секунд после обращения.
— Да, — сказал Блэк.
Его челюсти сжались, но у меня возникло сильное подозрение, что он уже это понял.
— Он также будет знать, где Чарльз, док, — добавил он жёстким тоном.
Воцарилось молчание.
Я невольно подумала об этом.
Блэк не ошибался, но то, что он предлагал, было чертовски опасным.
Я видела, что Блэк тоже думал об этом.
Однако когда он мрачно глянул на меня, он напряжённо улыбнулся. Это была лишь тень его убийственной улыбки.
— Ну, — протянул он. — Может, мы больше никогда его не увидим. Проблема решена.
Я кивнула, тоже выдавив улыбку.
— Проблема решена, — эхом отозвалась я.
Я правда хотела верить, что это возможный исход данной ситуации.
Я хотела, чтобы Блэк тоже в это верил.
К сожалению, ни одному из нас это не казалось хоть отдалённо вероятным.
Глава 22. То, что она забрала
Фаустус поднялся по узким металлическим ступеням, ведущим к ржавой металлической двери, которая оказалась заперта тяжёлым навесным замком.
Вся эта территория на окраинах северо-западной Польши, на маленьком острове и городе под названием Свиноуйсьце, казалась заброшенной и не только потому, что сейчас для данного маленького курортного городка на Балтийском море был не сезон.
— Никто не разрушит его, и знаете почему? — сказал его таксист-поляк по-английски с сильным акцентом. — Никто не разрушит наш прекрасный остров по той же причине, по которой эти монстры щадили что-либо…
Таксист бросил на Чарльза знающий, почти снисходительный взгляд, позволяя многозначительной паузе повиснуть в жёлтом такси.
— Гитлеру тут нравилось, — заговорщически прошептал таксист. — Он хотел сохранить это как место отдыха для высокопоставленных членов Рейха…
Фаустус нахмурился, но лишь мысленно.
Честно говоря, он сомневался в подлинности данной истории.
Но истории о Второй Мировой Войне почему-то жили и процветали в этой части света, как и сама война. Чарльзу это казалось очень странным — то, как осознание Второй Мировой Войны оставило шрамы на их коллективном сознании и висело в воздухе как дурной запах.
Если говорить честно, Фаустусу это казалось совершенно пустой тратой времени — анализировать и разбирать одну и ту же войну спустя семьдесят пять лет после её окончания.
Но водителю такси хотелось поговорить.
Даже подъехав к задней части ржавого с виду склада, изрисованного граффити с разными непристойностями на польском и русском, мужчина хотел говорить. Даже когда Чарльз встал с газетой в руке, явно давая понять, что желает уйти, мужчина хотел говорить.