– Прилагаю усилия, товарищ полковник!
Замнач нахмурился.
– Хорошо, что прилагаешь. Но я вот смотрю план дополнительных мероприятий. Глобальный документ. Направлен на выявление потенциальных подозреваемых в масштабах всего человечества. Что, совсем никаких зацепок?
– Пока никаких.
Полковник задумался. Наконец принял решение.
– Понимаю, что замучился в командировке. Но если это работа какого-то психа, сам знаешь, он не остановится. Нам новых трупов дожидаться нельзя. А местные без тебя в своей текучке дело забросят. Так что возвращайся. А мероприятия по отработке версии о проезжем я поручил твоему шефу.
Степанов встал.
– И вот еще, – остановил его заместитель. – Что у вас там за дрязги с Кравцом?
– Неверная информация, товарищ полковник.
– Вот и я решил, что неверная. Иначе, чего бы ради вы с ним да с Матвиенко вместе нажрались и среди ночи горланили песни на весь поселок?
Степанов потупился. – Да мы, вроде, и не горланили, так, спели для бодрости.
– Смотрите мне! Филиппы Киркоровы! Не раскроете девочку, вместе поедете участковыми в Чумикан. Там запоете.
Запущенный сквер, глухой от привольно разросшегося кустарника, тонул в непроглядной темноте. Редкие фонари горели поодаль, возле пятиэтажек, а здесь по крошащемуся асфальту заброшенной садовой дорожки приходилось ступать наугад. Снег окончательно сошел, больше не отсвечивал, и поселок вечерами погружался во мрак. Не доходя до калитки в металлической изгороди, Наташка в нерешительности замедлила шаг. Нырять в безлюдную темень пусть пока и безлистых зарослей было жутковато. В свои двенадцать лет Наташка уже подкрашивала губы и ресницы и ни за что бы не призналась, что побаивается вампиров, хоть и не верит в них.
Можно в обход, но там недавно прорыли котлован – придется о-е-ей сколько обходить! Мамка и так поднимет ор, что допоздна задержалась у подружки.
Где-то рядом шаркнули шаги. Наташка передернула плечами и решительно шагнула в калитку. Эти две сотни метров через сквер можно и пробежать. Она внезапно споткнулась о вывороченную бордюрину, больно ушибла пальцы ноги и, сдерживая слезы, закрутилась на месте. И ботинки новые. Наверняка, носок сбила! Ох и влетит!
Шаги отчетливо прозвучали совсем рядом, но Наташке было не до них. Потом она почувствовала, как ее сзади крепко обхватили вокруг пояса, и чья-то грубая пятерня зажала ей рот и нос. Из глаз от ужаса сыпанули искры. Наташка забилась, но сильные, злые руки держали крепко, не давая дышать. От удушья и страха в голове помутилось. Грубая ладонь нырнула девчонке под куртку, больно сжала наметившуюся выпуклость груди. Наташка рванулась, изловчившись, впилась зубами в прижатые к лицу скользкие пальцы, услышала за спиной болезненное кряхтенье и, судорожно глотнув воздуха, завизжала что было сил. Грубая хватка на мгновение ослабла, и девочка, лягнув нападавшего, вырвалась и побежала, не прекращая кричать. У выхода из сквера преследователь успел сцапать ее за куртку. Наташка захлебнулась воплем и, теряя сознание, повалилась на землю.
Она пришла в себя оттого, что ее подняли на руки.
– Что такое, малышка? – спросил незнакомый мужской голос. – Кто тебя?
Заходясь в плаче, Наташка обвила рукам шею незнакомца.
– Он меня схвати-и-ил!..
– Ну, все, все! Успокойся! – Мужчина неловко погладил ее по голове.
– Я иду мимо сквера, смотрю, в кустах какая-то возня. – Мужчина нервно теребил в руках шапку. – Потом вдруг девчонка как заорет не своим голосом. Я туда. Она лежит, а больше никого. Как ветром сдуло!.. Что творится, а?!
– Спасибо тебе, Сергеич, – сказал Матвиенко. – Если б не ты… Родители благодарить должны.
– Не надо меня благодарить. Но опять, выходит, началось?.
– Не волнуйся, Сергеич. Все под контролем. Иди пока.
Мужчина неохотно поднялся. – Я-то не волнуюсь. А только, извиняюсь, хреновый у вас контроль. Мужики, было дело, хотели с ружьями на улицах дежурить. Придется, наверно.
Когда он вышел, Степанов сказал: – Игорек! Дело дрянь! Я послал прошерстить сквер и окрестности. Но, сам понимаешь, он нас там не дожидается.
– Сейчас дежурный всех соберет по тревоге, опять по домам пойдем.
– Н-да… Ходить полезно для здоровья.
Степанов взялся за телефон. Кравец у себя в Приреченске все еще торчал на работе. Выслушав известие, спросил:
– Оранжевые «Москвичи» уже проверил?
– Очень смешно! Как насчет маньяков проездом?
– Ну, тут ты, пожалуй, прав. Наш он. Родной. Как ни странно. Ладно, дерзайте пока. Завтра появлюсь.
Положив трубку, Константин ругнулся.