Дж. С. Андрижески
ЧЁРНОЕ НА ЧЁРНОМ
От автора:
Посвящается R.Y.
Как однажды сказал мне десятилетний мудрец:
Извини.
Я люблю тебя.
Это все твоя вина.
Хохо.
Глава 1
Близится что-то плохое
«Мири…» — его присутствие омывает меня. Оно приносит насыщенный прилив жара, который я ощущаю каждым дюймом кожи. Его боль вторит эхом. Она становится громче, мягче… от интенсивности томления я едва могу думать, едва могу его выносить. Что-то в этом ощущается так, будто сводится ко мне.
Что-то ощущается так, будто сводится исключительно к нему.
Обе эти вещи причиняют мне боль.
Эти эмоции причиняют мне боль, но это не просто тоска. Это не просто эмоция. Это не только в его голове, и даже не только в тех частях, которые отличают его от других мужчин.
Они причиняют ему боль. Они снова причиняют ему боль.
«Мири… пожалуйста. Пожалуйста…»
Он спит.
Я не знаю, откуда я это знаю.
Я не знаю, откуда я вообще знаю что-либо из этого.
Я знаю, что у него там день, что в старомодном камине горит огонь, что потолки высокие и древняя люстра висит над кожаными креслами у очага. Я знаю это так же, как знаю и то, что этого ещё не случилось. Это будущее, не настоящее. Оно несётся на нас обоих слишком быстро, чтобы убраться с его дороги.
Я не понимаю, почему они причиняют ему боль, или даже каким образом — что они делают, что причиняет ему такую боль. Я знаю, что это как-то связано с тем, кто он.
Я также знаю, что он один.
Он один, они причиняют ему боль, и я ничего не могу сделать.
«Мири, пожалуйста… — посылает он. — Пожалуйста…»
Боль усиливается. Оба её вида.
Образы мелькают перед моими глазами, затмевая комнату. Образы войны. Образы огнестрельного огня, сражений. Рука к руке. Взрывы. Прыжки с аэропланов и лежание в траншеях, его лодыжки увязли в засасывающей, липкой, замерзающей грязи. Кое-что из этого ощущается знакомым, даже недавним. Что-то ощущается давним. Что-то кажется мне совершенно чуждым, как будто это происходит из того иного места, той версии Земли, где был рождён Блэк.
Того места, которое он зовёт «Другая Земля» или даже в шутку «Земля-1» — версия, которая все ещё может существовать в другом измерении.
Я все ещё не понимаю, что это значит — не совсем. Иногда я гадаю, понимает ли он сам, или он просто однажды очутился здесь и научился адаптироваться.
Он говорит, что был молодым, когда попал сюда, практически подростком.
Я улавливаю проблески его в ещё более раннем возрасте, может, даже в детском.
Грязный пол. Колючая проволока. Заборы под напряжением. Белёные стены.
Я вижу, как там ему тоже причиняли боль. Даже такому маленькому. Я вижу, как люди причиняют ему боль.
Это, бл*дь, невыносимо.
Я чувствую связь с той версией него, лежащей в кровати, в комнате с высокими потолками. Они вызывают в нем эти воспоминания. Они каким-то образом используют эти воспоминания, чтобы сломать в нем что-то. Я вижу, как он лежит там, возле камина и кожаных кресел… потерянный в собственных воспоминаниях, пока они пытаются его сломить. Я буквально слышу это — как треск ломающегося стекла, как кости, крушащиеся под металлическими зубами. От этого ощущения мне хочется плакать.
Оно также вызывает во мне злость. Оно причиняет мне боль… достаточно сильную, чтобы я почувствовала, как где-то я ахаю от боли. Хуже того, это напоминает мне о том, что со мной сделал Солоник.
Кем бы ни были эти люди, они хотят сломать Блэка так, как Солоник пытался сломать меня. В какой-то мере они пытаются придать ему некоторую форму, загнать его части в металлические коробки… выстроить его заново по собственному видению. Они ведут свою борьбу изнутри, используя его воспоминания, его чувства, дорогие ему вещи, разбивающие ему сердце вещи, ненавистные и любимые им вещи. Даже сейчас они ищут пути пробраться в него. Они ищут открытые двери или двери, которые они могут высадить пинком.
«Твоё время на исходе…» — шепчет голос.
Я не знаю, чей это голос.
Кем бы они ни были, они знают некоторые вещи о Блэке. Они знают и обо мне.
Когда я засыпаю, или даже дремлю, все больше и больше, он здесь.
«Это как твоя война, Мири, — говорит он. — Это как Афганистан, только без пыток водой. Без громких звуков и фонариков, без пытки бессонницей, без червивой еды и избиений… это то же самое. Они продолжат делать это, пока не найдут путь. Никто не может выносить это вечно. Я не смог. Он тоже не сможет… хотя он сильнее меня. Ты знаешь это, Мириам… ты знаешь. Люди готовили тебя к этому…»